– А ну-ка, позволь, позволь, матушка…

Отстранив Авиву, еще утиравшую глаза, Дмитрий Козьмич поклонился поясным поклоном, коснувшись пальцами пола.

– Говорить красиво не обучен, но знайте, баронесса: отныне в моем лице вы всегда найдете не только верного друга, но и слугу. Просите что угодно и когда угодно… Мы вам всем обязаны. Купцы такое вовек не забывают, а уж мы, Бабановы, и подавно.

Агате все больше нравилось быть спасительницей. Избавительницей. Помогательницей. И осчастливительницей. Если можно так выразиться… Совершенно новое, восхитительное чувство. Тут она вспомнила, что у нее за спиной сопят две печальные личности. И представила молодых людей. Поклонившись, Ванзаров с тоской подумал: «И здесь две дочери… Да что же за город такой, Москва».

Без лишних церемоний взяв Зефирчика за руку, Агата подвела к сестрам, которые в присутствии дяди вели себя как полагается воспитанным барышням.

– Милая Гая Федоровна, позвольте представить вам господина Вестлинга, – сказала она, подталкивая Зефирчика к счастью. – Ему двадцать четыре года, прекрасно образован, знает уйму никому не нужных языков, имеет любящую мать и дядю, начальника сыскной полиции. Он добрый и простой человек. А еще…

Тут Агата вовремя замолчала, потому что слова были не нужны.

Зефирчик смотрел в глаза Гаи.

Гая утонула в его глазах.

Они не замечали, что происходило вокруг.

Горничная поскользнулась с подносом.

Ванзаров зацепился за край ковра и чуть не рухнул на диван.

Авива Капитоновна споткнулась о ногу брата и была им поймана.

Шальной голубь ударился в оконное стекло и съехал тушкой.

– Это чудо, – шепнула Астра баронессе. – Где вы раздобыли это чудо?

– Немного разбираюсь в мужчинах, – ответила она. – Я вас научу…

– Я о другом. Колдун нагадал сестре, что с нее слетит сорочье проклятие, наверное, тетушка Капустина наложила… И вот оно слетело!

Агата подмигнула.

– Я сама колдунья.

А Ванзаров подумал, что минус на минус всегда дает плюс. В один миг его друг нашел свою судьбу без помощи товарища. На чиновника из Петербурга Астра глянула и отвернулась. Коренастый юноша с соломенным вихром и без усов не понравился. Не лег ей на сердце. А Ванзаров пропал: теперь обречен искать эти изумительные глаза. Искать и не находить. Потому что других таких в мире нет. В Петербурге точно. Какая несправедливость: девушка, в которую он захотел влюбиться не сходя с этого места, а не только предложить руку и сердце, была к нему холодна.

Гая и Зефирчик плыли в облаках.

– Как вас зовут? – спросила она.

– Зефирчик, – ответил он, плохо соображая, что говорит, потому что увидел наконец самую красивую барышню в мировой истории. – Ой, то есть Мафусаил…

– Мне нравится Зефирчик… Сладко и воздушно… Можно буду так вас называть?

– Можно… Вам можно все… Гая – какое восхитительное имя… По-гречески означает «рожденная землей»… Какое прекрасное…

– Вы первый мне такое говорите… А моя сестра Астра…

– Да, она «звезда»…

– Отец придумал назвать нас вместе: земля и звезда… А наша матушка – Авива…

– О да, означает: «время созревания колосьев»… Потрясающе… Какая глубина смыслов: из хлебного колоса явились звезда и земля!

Подхватив Астру за локоть, Агата потащила за собой:

– Мы здесь лишние… Осталось наколдовать вам второго жениха.