— Угу, — кивнул я.

— Да ладно, никогда бы не подумал, что ты вообще способен что-нибудь завалить, — произнес он так, будто это был комплимент.

— Со мной еще не такое случалось, — сказал я. Первый прямой флирт в разговоре. На пятничных

вечеринках это не составляет труда.

— Моего плана чувак, — засмеялся он как-то самоуничижительно.

Затем вспомнил, что пришел за пивом — или еще за чем? Потянулся к крану, но пиво кончилось.

Я стоял, разглядывал его. На нем были джинсы, ботинки, белая футболка и довольно заношенная кожаная куртка с меховым воротником: стандартный наряд обычного американского парня. И я думал, что затащить этого парня в постель будет невероятной удачей. Затем вздохнул и до меня дошло, какой же я лох. Вечерина заканчивалась, меня пробирала тоска, и бочка лишь шипела, так что я прокашлялся и сказал:

— Ну, до встречи.

И тут он сказал нечто весьма неожиданное. С чего все и началось. Я был не настолько пьян, чтобы неправильно понять, и такая откровенность застала меня врасплох. Я не стал просить его повторить приглашение. Я лишь перефразировал то, что он сам меня спросил:

— Может, съедим по буррито?

— По буррито? — переспросил я. — Хочешь поужинать завтра вечером? Мексиканский рестик? «Каса Мигель»?

И он настолько заробел, что опустил глаза и сказал:

— Да, наверно.

Он засмущался чуть не до икоты. Ему было не по себе. Я был тронут. Supremes играли «When the Love-light Starts Shining Through His Eyes» . И хотя, казалось, что он не прочь пойти прямо сейчас, мы договорились встретиться завтра в семь вечера в «Каса Мигель» в Северном Кэмдене.

Шон

Вечеринка подходит к концу, а я все это время глаз с Кэндис не сводил, черт побери. Но наступает момент, и она сваливает с Митчем, и меня это не расстраивает и даже не удивляет, как ожидалось. Я основательно набрался, в этом спасение. Последние оставшиеся еще тусуют, ох эти последние — все ждут, что подцепят кого-нибудь, как они меня обламывают. Они напоминают мне детей, которых выбирают в школьную команду последними. Лоховство. Самооценка повышается дальше некуда. Но мне уже похуй.

Подхожу к бочке, а около нее Пол Дентон, и пиво каким-то образом закончилось, а Тони продает пиво по паре баксов за бутылку у себя в комнате, мне не хочется тратить свои деньги, и я не в настроении пробираться к нему тайком, а у Дентона, наверное, бабки имеются, поэтому я спрашиваю его, не хочет ли он сходить со мной за пивком забуриться, а чувак так набрался, что спросил, не хочу ли я завтра вечером с ним поужинать, и я, тоже бухой, конечно же, соглашаюсь, хотя и не знаю, какого хера я так жутко стесняюсь. Я ухожу, и все заканчивается тем, что я снова оказываюсь в кровати с Дейдре, и это типа… Не знаю, что это типа вообще такое.

Лорен

Просыпаюсь. Субботнее утро. Консультация перед повторным экзаменом по постмодернизму. Поверишь или нет. В десять. В Дикинсоне. Уже октябрь, а у нас была только одна встреча. Сомневаюсь, что кто-то еще придет на занятия. На первую встречу только я и пришла, а Конрой так напился, что посеял свой тубус. Иду на поздний завтрак. Прохожу лужайку перед общим корпусом. Люди, наверное не спавшие всю ночь, разгребают завалы. Может, у них продолжается вечеринка и они еще веселятся. Бесконечная вечеринка с бочками в «Конце света»? Бочки катят прочь. Разбирают звуковые системы. Снимают освещение. Может, надо было сходить. Может, и нет. Заглядываю в общий корпус. Кофе. От Виктора ни строчки.

Дохожу до Дикинсона. И… догадайтесь-ка. На диване у себя в кабинете спит Конрой. Сильно воняет травой. На столе рядом с бутылкой виски — трубка для ганджи.