– Она нахалка.

– Она ребенок. – Возразил парень, поглаживая тонкие холодные пальцы сестры с острыми красными ноготками.

– Зак, я тебя умоляю, ей уже пятнадцать. Она стала ведьмой и, поверь мне, считает себя настоящей, – тут Лиза скривилась, – женщиной. Чего только стоит ее смехотворная влюбленность в Филиппа! Грегори страшно бесится от всей этой глупейшей ситуации. Попомни мои слова – мы еще хлебнем полной ложкой ее подростковых комплексов. Я знаю, была в ее возрасте не так давно.

– Скажем прямо давно, – поправил тот.

– Вы с Филиппом похожи – настоящие хамы! – Лиза, шутя, хлопнула брата по руке. – Не вежливо напоминать мне, что я девушка не первой свежести.

На парочку недовольно покосилась старая Никонора. Луке она приходилась родной сестрой, но еще в юности покинув Гнездо, когда оно представляло собой совсем другой дом, возвращалась сюда только на большие праздники. Похоже, смерть брата, как раз таковым и являлась.

Семья в полном составе, разбившись на пары, вышла на улицу. Впереди процессии рядом с грозным Вражеком брел Эмиль, низко опустив голову. Толпа любопытствующих и гостей плыла следом в гробовом молчании. По двору шуршали шаги, и слышалось дыхание толпы. Неожиданно раздался громкий всхлип Аиды, Филипп тут же обнял мать за плечи, поддерживая обмякшую от слабости женщину, и почувствовал легкий острый запах настойки красавки.

– Не стоило накачиваться белладонной! – Буркнул он неодобрительно на ухо Аиде. – Завтра голова будет болеть.

Похороны Хозяина – таинство только для членов семьи. Толпа остановилась у входа в склеп. Сейчас старинный погребальный дом напоминал очаровательный кирпичный коттедж с изящными решетками на окнах, черепичной крышей и крылечком. Десять жителей Гнезда и одна старая седая Никонора повернулись к гостям, те, теснясь, стояли плечо к плечу и скрывали своей массой широкий ухоженный двор. Над головами повисла скорбная тишина, а потом десятки голосов на одном дыхание басовито громыхнули:

– Пусть колдовство отпустит его!

Последнее напутствие усопшему разнеслось по тихому поселку. От его силы с веток сорвались вороны, и в наступившей гробовой тишине раздалось их скрипучее карканье.

По длинной узкой лестнице семья спускалась в подземелье, и с каждой ступенькой промозглый холод становился злее. На стенах, облицованных мраморными плитами, отражалось неровное из-за сквозняка пламя факелов. Лиза, вцепившаяся в рукав Зака, неуютно передернула плечами.

– Почему мы должны проходить через это? – Едва слышно пробормотала она, когда нога на высоченной тонкой шпильке неловко соскользнула со ступени.

– Он был нашим дедом. – Хмыкнул Заккери, поддерживая ее.

– Он помог забыть об этом. – Сжала девушка губы. Воспоминания о хмуром старике, не одобрявшем выбранную Лизой жизнь, остались не самые радужные.

Склеп представлял собой огромную круглую комнату. От каменного пола до мраморного потолка по стенам темнели погребальные плиты, испещренные именами. За ними покоились все умершие члены семьи с тех самых пор, когда колдуны пятьсот лет назад выбрали здесь место для Гнезда. Изменялся пейзаж, местность и соседи, мир преображался, много раз перестраивался дом, отдавая дань времени, даже в старинном склепе вместо земляных полов появились камни, но Вестичи никогда не покидали место, застолбленное предками. Его давным-давно выбрала для них Сила.

В глубокой прямоугольной яме на голой земле лежало тело Луки, завернутое в белую простыню. Семья застыла по краям, Вражек встал во главе. Его глаза горели ярко-алым пламенем, делая старика похожим на злобного демона. Все молчали, ощущая неловкость, и переглядывались, только Аида тихо всхлипывала, прижавшись к сыну.