Вернувшись, Монтгомери поставил на стол между нами свежеиспеченное шоколадное печенье, прежде чем небрежно спросить: – Может, начнем?

И вот я сижу напротив "Выдающегося кондитера года" премии Джеймса Бирда с выпечкой начального уровня, предложенной мне на маленькой десертной тарелочке.

В тот день для меня мало что имело смысл. Наше собеседование проходило в ресторане другого шеф повара. Монтгомери была небрежна и использовала слова, понятные домашнему пекарю, в отличие от любого другого получателя Джеймса Бирда, у которых я брала интервью раньше. В молодом шеф поваре чувствовалась доступность, общительность, которой не хватает многим профессионалам со стажем, но все сопоставления, все противоречия исчезли, когда мне на язык попало печенье с шоколадной крошкой.

Существует неизмеримое количество вкусного печенья, но простое приготовить очень сложно. Монтгомери не только приготовила просто великолепное печенье с шоколадной крошкой, но и одновременно скорректировала мою шкалу, по которой будут оцениваться все будущие десерты.

Я признаю, что эта статья должна была быть написана в позитивном свете, когда я вошла в "Luna's" тем сентябрьским днем, я скептически относился к репутации, которую заработал Монтгомери. Я была уверена, что ее имя, выпечка и волшебство меню принадлежали другому знаменитому, но в конечном счете не приводящему в восторг шеф повару. Но я с гордостью признаю, что, уходя, я сделала это как новый фанат, готовый путешествовать везде, где работает звездный шеф повар.

Воспользовавшись моментом, я быстро оглядываю гостиную, чтобы посмотреть, знает ли кто нибудь, что, черт возьми, происходит. Но со мной здесь никого нет. Снова уткнувшись в страницы, я продолжаю читать об истории работы Миллер, о стажировках, которые она проходила за границей и в Штатах, о громких именах, на которые она работала, но уже на третьей странице мое сердце бьется намного быстрее, чем скорее всего, безопасно.

Но самое шокирующее откровение за время нашей совместной работы – это когда Монтгомери с лучезарной улыбкой призналась, что, завоевав высшую награду в индустрии, она оставляет все это позади.

Я перечитал это предложение еще три раза, чтобы убедиться, что понял его правильно. Что, черт возьми, происходит? Мои колени так быстро подпрыгивают от переполняющего меня адреналина, что мне приходится убрать с них локти, чтобы продолжить чтение.

Я была благодарна что у меня был включен диктофон, потому что моя рука журналиста замерла на середине росчерка пера.

– Это больше не моя страсть, – признался Монтгомери. – Я взяла летний перерыв в ресторанной индустрии и влюбилась в другую жизнь. Выпечка – это страсть. Если вы этого не чувствуете, ваша еда отражает эти чувства. Одно из тех произведений искусства, имитирующих жизненные ситуации.

– Значит, ты нашла новую страсть? – Спросила я.

– Новая мечта, как мне нравится это называть. На ее лице появилась многозначительная усмешка в ответ на это заявление. – Тот, у кого есть равновесие, дружба и очень много любви.

Я на мгновение закрываю журнал. Не может быть, чтобы это было по настоящему. Должно быть, это какая то дурацкая шутка, которую парни разыгрывают надо мной. Как будто они напечатали это и оставили здесь, чтобы я мог найти, за исключением… картинок. Гребаные картинки. От первой страницы до последней вы можете увидеть преображение Миллер, начиная с фотографий того утра в моем доме и переходя к снимкам, которые, как я предполагаю, были сделаны на новом месте работы.

Я снова открываю и вижу, как волосы Миллер постепенно ниспадают на плечи по мере того, как вы просматриваете статью.