– Ты думаешь, мне нужно твое разрешение? – Она невесело смеется. – Ты не мой отец. Я могу делать все, что захочу, с кем  захочу, и мне не нужно ничего тебе объяснять.

Люди проходят мимо нас по лестнице, бросая в нашу сторону подозрительные взгляды, пока мы спорим на пути в уборную.

Мои глаза сужаются. – И он тот, кого ты хочешь?

Она вскидывает руки. – Боже мой! Ты невозможен. Тебе нужно уйти. Я не твоя проблема, о которой стоит беспокоиться.

Повернувшись, она направляется обратно туда, откуда мы пришли, но я останавливаю ее, прижимая к стене, и мы встречаемся на одной ступени. – Да, черт бы тебя побрал, Миллер Монтгомери.

Она смотрит прямо на меня, не отступая. – Кай, я не  твоя проблема.

Мое внимание переключается на ее губы. – Будь моей проблемой.

Сглотнув, она наклоняет голову, проверяя меня. – Тогда сделай что нибудь, чтобы я стала твоей проблемой.

Трахни меня.  Я так безумно влюблен в эту женщину, что поступаю именно так.

Я делаю ее своей проблемой.

Нет ничего мягкого или сладкого в том, как мои губы прижимаются к ее губам, потому что в Миллер нет ничего мягкого или сладкого. Она раздражает меня, толкает меня и бросает мне вызов.

И судя по тому, как ее рот поддается моему, она хочет  этого.

Обхватив ладонями ее лицо, она стонет, когда мои губы прикасаются к ее губам, как будто этот поцелуй – самое сладкое облегчение. Они такие мягкие, как я и представлял, и ее язык. Ее гребаный  язык. Теплый, влажный и отзывчивый, когда он встречается с моим, вырывая стон, который больше похож на рычание.

Это почти перебор. Слишком, черт возьми, идеально.

Толкаясь в нее, я беру больше, наклоняясь и пытаясь украсть как можно больше.

Руки Миллер ложатся мне на плечи. Она царапает ногтями мою кожу самым возбуждающим образом, прежде чем потянуть за кончики моих волос, как будто ей тоже недостаточно.

– Черт возьми, Кай, – шепчет она мне, ее руки блуждают с благодарностью. – Еще.

Я не могу сказать, когда в последний раз чувствовал что – то похожее. Страсть. Желание.

Тела проходят мимо нас по темной лестнице, но мне все равно. Я прижимаюсь своими бедрами к ее, прижимая ее к стене, наши рты неистовствуют, когда Миллер перекидывает ногу через мое бедро, чтобы притянуть меня ближе.

Черт возьми, изгиб ее бедер идеально подходит для меня.

Я толкаюсь в нее, мой член болезненно тверд и ищет трения, даже если это всего лишь джинсы.

Она такая красивая. Такая потрясающе возбуждающая .

Я думал, она будет бороться со мной, бороться за контроль, но Миллер уступчива .

Такая чертовски послушная, когда я обхватываю ее задницу и обвиваю ее другую ногу вокруг своего бедра, скрещивая ее лодыжки у меня за спиной.

Ее голова откидывается к стене, обнажая стройное горло, и я пользуюсь возможностью чтобы облизать ее, прикусывая нежную кожу.

– Боже, да, – стонет она.

Я посасываю и облизываю ее ключицу, обводя языком линии татуировок, которые встречаются на пути к ее коже.

– Миллер.

Я прокладываю дорожку поцелуев по ее подбородку, нахожу ухо и прикусываю его зубами. – Ты такая сладкая на вкус. Как чертов десерт.

Она вращает бедрами, потирая свою киску и заставляя меня становиться невероятно твердым.

Интересно, будет ли ее киска такой же сладкой на вкус, как и все остальное?

Снова завладеваю ее ртом, она издает сладкие тихие звуки в нашем поцелуе, и этот звук становится только глубже, когда я снова провожу языком внутрь.

Я знаю, что это собственничество и жадность, но именно так я себя сейчас чувствую.

Я хочу ее. Я хочу ее намного дольше чем она планирует пробыть здесь, и если есть хоть какая то часть ее, которая хотела бы взять меня так же в ответ, я буду чертовски эгоистичен и возьму ее.