— Выпей, это хорошее вино.

Да.

Наверное, ему просто не хочется пить одному, но меня при мысли о вине начинает выворачивать.

Он ждет, и я все же пригубливаю. Бургундское обжигает гортань, зато производит прямо противоположный эффект на Джила. Его состояние улучшается прямо на глазах. Я ставлю стакан на стол. Снег волнами прокатывается через лужи света, лежащие под фонарными столбами. Джил приканчивает второй стакан.

— Полегче, — говорю я. — Ты же не хочешь мучиться от похмелья на балу.

— Да, конечно, — бормочет Джил. — Завтра утром мне надо заниматься заказами. Назначили на девять. Боже, я даже на занятия так рано не хожу.

Получается чересчур резко, что замечает, похоже, и сам Джил. Подняв с пола пульт дистанционного управления, он включает телевизор.

— Посмотрим, что у них новенького.

Другие станции сообщают только то, что нам уже известно, и Джил, убедившись в отсутствии свежей информации, встает и берет с полки кассету.

— «Римские каникулы», — говорит он и снова садится.

На его лице появляется мечтательное выражение.

Снова Одри Хепберн. Вино на время забыто.

Чем дольше идет фильм, тем отчетливее я понимаю, что Джил прав. Тяжелые мысли постепенно отходят на второй план, и вот уже все мое внимание приковано к Одри.

Через некоторое время я замечаю, что Джил начинает отвлекаться, и приписываю это действию вина. Он то трет рассеянно лоб, то слишком долго смотрит на свои руки. Может быть, думает об Анне, которая порвала с ним, когда я был дома. Чарли сказал, что все дело в его загруженности, подготовке к балу, сдаче диссертации и прочем. Сам Джил упорно отказывается говорить на эту тему. Анна с самого начала была для нас загадкой: он никогда не приводил ее в общежитие, хотя в «Плюще», как я слышал, они не расставались. Она, единственная из его подружек, не различала нас по голосам, никак не могла запомнить имя Пола и никогда не заглядывала в комнату, если знала, что Джил не один.

— Знаешь, кто похож на Одри Хепберн? — неожиданно для меня спрашивает Джил.

Я снова набираю номер Тафта.

— Кто?

— Кэти.

— Почему ты так думаешь? — удивленно спрашиваю я.

— Не знаю. Я наблюдал за вами вчера вечером. Вы отлично смотритесь вместе.

Он говорит это так, словно хочет убедить себя в том, что в мире есть нечто надежное и постоянное. Я мог бы ответить, что и у нас с Кэти не все так гладко, как может показаться со стороны, что не только у него бывают трудности в отношениях, но понимаю, что сейчас это было бы неуместно.

— Она твой тип, Том, — продолжает он. — И умна. Черт, иногда я не понимаю и половины из того, что Кэти говорит.

Я кладу трубку, так и не дождавшись ответа.

— Где он?

— Позвонит. — Джил глубоко вздыхает, стараясь не пускать в голову мрачные мысли. — Вы с ней давно?

— В следующую среду будет четыре месяца.

Джил качает головой. Он за это время успел расстаться с тремя.

— Ты никогда не думал, что, может быть, она и есть та, единственная?

Я впервые слышу от него этот вопрос.

— Иногда. У нас слишком мало времени. Не знаю, что будет в следующем году.

— Ты бы слышал, как она говорит о тебе. Как будто вы знаете друг друга с детства.

— Что ты имеешь в виду?

— Однажды в «Плюще» я увидел, что она записывает для тебя какой-то баскетбольный матч. Так вот Кэти сказала, что делает это потому, что вы с отцом всегда ходили на стадион, когда играли Мичиган и Огайо.

Я даже не просил ее это делать. До нашего знакомства ее вообще не интересовал баскетбол.