Глаза Дженсена опасно сверкают.

– Знаю, – вздыхаю я. – Он сейчас в Индиане. За ним приехали родители, и ему позволили уехать из штата вместе с ними, если он согласится носить электронный браслет на лодыжке. Но ему выдвинули обвинения за последнее нападение. Он ее чуть не убил, тренер. Теперь ему легко не отделаться. Прокурор сказал, что он отсидит.

– Надо запереть его и выбросить ключ, – бормочет тренер. – Мужчина, осмелившийся поднять руку на женщину, не должен выйти на волю, он этого не заслуживает.

Я согласно киваю.

– Ладно. Иди к остальным парням.

– Тренер, подождите. Я хотел сказать, что очень благодарен вам за то, что вы дали мне время все уладить, – искренне говорю я.

Дженсен кладет мне руку на плечо в знак утешения, и подобное настолько для него не характерно, что я изумленно застываю.

– Хоккей важен, Линдли, но важна и жизнь. Я всегда рядом, команда всегда рядом. Если вдруг надо будет с кем-то поговорить, найди меня.

Я сглатываю ком в горле. Тренер не разбрасывается такими словами, и я чувствую их вес. Направляясь по тоннелю на каток, слушая знакомые звуки разминки, я чувствую, как возрождается во мне стремление к цели, и знаю, что мой папа присматривает за мной, где бы он ни был.

* * *

После тренировки я еду сразу в больницу – повидаться с Дианой. Я вооружился перекусом и ноутбуком, чтобы мы с ней могли посмотреть не больничные каналы, а что получше. Свое слово я держу – и не намереваюсь отходить от нее, пока она не вернется домой.

Когда я захожу в палату, она оживляется. Сегодня Диана сидит, на ней белый кардиган в зеленый цветочек, светлые волосы распущены. Несмотря на порез на губе и вереницу швов на виске, щеки приобрели здоровый румянец, а глаза сверкают.

Господи, я люблю это девушку всем сердцем. С Дианой я будто открыл какую-то часть себя, о существовании которой не подозревал прежде, не знал, как мне ее не хватает. С ней мне хочется стать лучше – не для того чтобы ее впечатлить, а потому что она вдохновляет меня стремиться к совершенству.

Я не жалею о времени, проведенном с Линси. Оно помогло мне повзрослеть, стать тем, кто я есть. Но, черт возьми, до чего очевидна разница между ней и Дианой. Теперь я понимаю, почему так важно правильно выбрать женщину, с которой пойдешь по жизни. И желательно, чтобы ею стала та, которая способна рассмешить до колик.

– Привет, – я снова чувствую, как перехватывает дыхание.

– Привет, – улыбается она.

– Где твоя мама?

Мама Дианы прилетела из Нью-Йорка на следующее же утро после нападения и последние три дня каждое утро проводила у постели дочери. Диана не ошиблась в своей матери – она надменная, и это заметно. Но еще я могу с уверенностью сказать, что она искренне любит свою дочь и честно пытается найти подход к ней. А это самое главное.

– Ты не поверишь, – откликается Диана. – Она пошла пообедать с папой и Лариссой.

– Ого.

Даже я знаю, что это прогресс. Родители Дианы развелись десять лет назад и с тех пор провели в одном помещении не больше двух часов. А после того как Диана попала в больницу, я неоднократно видел, как они болтают в больничном кафетерии. Ее брат тоже хотел прилететь, но Диана настояла и велела ему оставаться в Перу.

Я ставлю стул поближе к ее кровати. Завтра она сможет уйти отсюда, а пока мне предстоит еще одна ночь в больничной палате. Медсестры даже не пытаются меня вышвырнуть, но я все равно собираюсь купить Аделин и Мардж хорошую подарочную корзину в благодарность за их терпение и доброту. И вероятно, самую огромную в мире корзину для доктора Ламины, психиатра, который каждое утро приходит к Диане, чтобы проработать оставшуюся после нападения тревогу.