Бергер также имел несколько наград, но надевал их редко, поскольку и мундир носил нечасто, у Полубоя имелись два Георгия, «Честь и слава» и именной игловик от командующего корпусом морской пехоты. Сегодня он был в повседневной форме, а потому орденов не надел, ограничившись колодками.

На столе, как по мановению волшебной палочки, возникли устрицы и белое вино.

– Ну что ж, господа, приступим, – призвал Небогатов, разливая шабли, – первый тост предлагаю за нашего морпеха: чтобы одна звезда на его погонах сменилась на две, а то и на три в ближайшее время.

– Служить Отечеству… – начал Бергер.

– Ты прав, почетно в любом звании, – кивнул Небогатов, – но мне просто хочется, чтобы справедливость восторжествовала. За тебя, Касьян!

Над столом поплыл звон тонких бокалов. Полубой залпом выпил вино, сдержал готовые сорваться с языка слова о французской кислятине, и подхватил устрицу.

Бергер и Небогатов отпили по глотку. Пока они не торопясь занимались моллюсками, Полубой мгновенно высосал ракушки и с тоской оглядел стол.

– А что, правда эту слизь с Земли доставляют?

– Это ты хватил, – Небогатов ловко вскрыл очередную раковину и капнул на моллюска лимонным соком, – устриц разводят здесь, но завезены они с Земли, это верно.

– Нашли чего за пятнадцать световых лет тащить, – мрачно сказал Полубой.

Он, конечно, бывал в ресторанах, в том числе и со своими друзьями, однако предпочитал пищу скорее простую, чем изысканную. Предложение Кирилла пообедать втроем, а заодно и обсудить задание он воспринял без энтузиазма – была бы его воля, можно было бы все обсудить и у кого‑нибудь дома. К примеру у него. Купили бы пива, заказали закуски в таверне «У Семеныча», где он был завсегдатаем. Однако двумя голосами против одного было решено обедать в «Яре», и Полубою пришлось смириться.

Отправив последнюю устрицу в рот и сопроводив ее глотком вина, Небогатов вытер губы салфеткой.

– Как у тебя с Лив? – спросил он Полубоя.

– Никак.

– Не помирились?

– Мы не ссорились. Просто жить так, как предложил я, она не хочет. Вернее, не может, – угрюмо сказал Полубой, – а заводить семью, когда у мужа одни интересы, а у жены другие, я считаю неправильным.

– А ты предложил ей сидеть дома и растить детей.

– Да, я хочу возвращаться в свой дом, где меня встретят жена и дети, что в этом плохого? – насупился Полубой.

– В этом ничего плохого нет, – согласился Небогатов, – но, видимо, Лив считает, что ей рано приковывать себя к семейному очагу.

– Так бывает, – согласился с ним Бергер, – и она и ты сильные личности. Таким трудно ужиться, если нет общего интереса. Может, все еще наладится. Кирилл, а что Верочка?

Жена Небогатова, Вера Алексеевна, урожденная Урусова, находилась на последнем месяце беременности.

– Спасибо, неплохо, насколько это возможно в ее положении.

– Кого ожидаете?

– Мы не стали программировать пол ребенка и даже не хотим знать, кто родится. Пускай это будет сюрприз, – Небогатов чуть смущенно улыбнулся. – Вы не поверите, но мне хочется, чтобы это была дочка. Верочка только о ней мечтает, и пусть так и случится.

Салат ели в молчании, а перед первым блюдом Полубой разлил водку.