– Я приведу ее, – сказала Ханна. – Только… только дайте мне минутку, привести ее в порядок.

Нина заставила себя сесть. От ее кожи шел кисловатый запах пота и страха. Волосы спутались, а голова кружилась от голода и обезвоживания.

– Ты встала! – воскликнула Ханна, кидаясь к ее кровати. – Джель милосердный, я уж было подумала, что ты ушла от меня навсегда.

– Я встала, – прохрипела Нина.

Ханна налила ей стакан воды.

– Нина, слуги королевы здесь. Они принесли паланкин. Она говорит, что услышала о твоей болезни и теперь хочет показать тебя своему личному доктору.

Нина сильно сомневалась, что королева хочет именно этого.

– Есть какая-нибудь еда? – спросила она.

– Могу принести бульон и подсушенный тост. Ты меня слышала? Королева…

– Слышала. Чашку бульона, пожалуйста.

– А еще тебе нужно помыться.

– Как грубо.

– Зато честно.

У Нины не было времени на ванну, поэтому она постаралась как можно тщательнее обмыться холодной водой из таза для умывания и воспользовалась духами. Холод ее не смущал. Ей нужно было что-то, способное ее разбудить.

Она провела щеткой по волосам, но вот с серым цветом лица и тенями под глазами сделать ничего было нельзя.

– Ханна, можешь мне помочь? – спросила Нина, взявшись за бульон. – Нужно, чтобы ты перекроила меня. Можешь сделать меня…

– Менее похожей на труп?

– Нет, лучше. Праведной.

Ханна подвела ее к окну, где было больше света. Ее руки мягкими движениями скользили по лицу Нины.

– Можешь не задерживать дыхание, – разрешила Ханна.

Нина прикусила губу.

– Прекрати! – велела Ханна, схватив ее за подбородок. – Ты разрушишь все мои труды.

– Прости.

Щеки Ханны вспыхнули, и она отпустила Нинин подбородок, сосредоточившись вместо этого на волосах.

– Твой отец упоминал что-нибудь о пропавших письмах? – спросила Нина.

– Я не слышала, чтобы он с кем-нибудь обсуждал их, и, насколько знаю, не было введено никаких новых протоколов безопасности.

Тогда Брум, наверное, еще не успел понять, что они пропали, но поймет, как только откроет сейф.

– Вот! – заявила Ханна мгновение спустя. – Готово.

– Так быстро?

Ханна подала ей зеркало.

– Смотри сама.

Нина посмотрела на свое отражение. Ее кожа сияла, как полированный мрамор, румянец, нежный, как лепестки роз, цвел на щеках. Светлые волосы лежали платиновой волной. Она выглядела так, словно искупалась в лунном свете.

– Ты тренируешься.

Ханна выглядела почти виноватой.

– Немного. На себе. Почему королева хочет тебя видеть?

– Здоровье ее сына ухудшается.

– Из-за меня.

– Из-за того, что я умоляла тебя помочь мне, помочь нашим странам.

– Как страдания принца должны помочь Равке и Фьерде?

– Ты должна мне довериться, – попросила Нина. – А Расмусу пойдет на пользу немного пострадать, после того, что он сделал с Йораном в охотничьем шатре.

– Ему не нравится чувствовать себя слабым, – вступилась Ханна.

– Никому не нравится. Но нельзя быть добрым лишь тогда, когда чувствуешь себя хорошо.

В дверь постучали.

– Ханна. – Голос Ильвы был тихим, но встревоженным.