– Как чашка чая? – невинно спросила Леони.

– Вроде того, – согласился Давид, не заметив озорной блеск в ее глазах. – Любой ребенок сможет ее построить, если у него есть сахар и нитрат калия.

Женя одарила Николая подозрительным взглядом.

– Почему мне кажется, что ты так и делал?

– Конечно, делал. Если есть возможность, нужно ее использовать. Помнишь люк в западной бальной зале?

– Да.

– Он был там не всегда.

– Ты проделал дыру в потолке?

– Маленькую.

– Тем фрескам сотни лет! – воскликнула Женя.

– Иногда приходится ломать традиции. В буквальном смысле. А теперь не мог бы кто-нибудь, пожалуйста, отвлечь Женю?

Надя села чуть прямее.

– С ракетами возникает три проблемы. Установить заряд, не взорвав. Запустить, не взорвав. Нацелить, не взорвав.

Николай кивнул.

– Я уловил идею.

– Нам пока удается выполнить два пункта из трех, но не все три, – сказала Леони, сияя солнечной улыбкой, особенно яркой на фоне ее коричневой кожи. Ей каким-то образом удалось преподнести все так, словно это хорошие новости.

Николай знал, если бы они смогли довести до ума ракеты, это бы все изменило. Силы Равки и Фьерды в воздухе были приблизительно равны. Но у Фьерды было то, что можно назвать решительным преимуществом на земле. Ракеты позволили бы Николаю наносить удары, держа войска далеко от линии фронта, а еще они стали бы подходящим ответом танкам. Война велась бы на расстоянии.

– Насколько большими могут быть эти ракеты? – спросил Николай.

– Достаточно большими, чтобы сровнять с землей целую фабрику, – ответил Давид. – Или половину городского квартала.

В комнате внезапно стало очень тихо; осознание того, что они обсуждают, накрыло их, и даже воздух, казалось, сгустился от понимания, к каким последствиям может привести их сегодняшнее решение. «Дай мне шанс показать тебе, что может быть», – сказал как-то Николай Зое. Он имел в виду мир. Компромисс. А не это.

– А какова дальность? – спросил Николай.

– Я точно не знаю, – сказал Давид, – проблема в весе. Сталь слишком тяжела. Алюминий, скорее всего, тоже. Они сгодятся для испытаний, но если мы собираемся пустить ракеты в бой, нужен более легкий металл.

– Например?

– Титаний легче и одновременно прочнее, – вставила Леони. – И он не разрушается.

– А еще он более редкий, – заметила Надя, накручивая прядь своих светлых волос на палец. – И у нас в запасе его не так много.

– Мы серьезно обсуждаем это? – тихо спросила Женя.

– Я сделаю тебе такие ракеты, которые мы тестируем сейчас, – сказал Давид. – Но даже если мы добудем еще титания, я не стану делать их больше.

– Могу я спросить почему? – задал вопрос Николай, хоть и полагал, что ответ ему известен.

– Я не стану изготавливать ракету, способную уничтожить целый город.

– А если нам нужна всего лишь угроза?

– Если мы построим ракету, – пояснил Давид, – на этом все не закончится. Так никогда не бывает.

Давид был одним из самых талантливых фабрикаторов и мыслителей своего времени, а возможно, и всех времен. Но его таланты всегда были обращены на служение военным целям. Таков был жребий равкианца. Так продолжалось сотни лет.

И Давид был прав. Лишь недавно они все сражались с саблями и мушкетами, затем появились винтовки, и мечи стали бесполезны.