— А что увёз тебя — рада?

Где-то в глубине души что-то жалобно заныло, но я быстро отогнала прочь это ощущение. И просто кивнула.

Примерно через четыре часа мы были в Венеции. Завезли свои вещи в отель и отправились обедать. Антон предложил небольшой ресторан на берегу Гранд-канала.

Город был поддернут туманной дымкой, ветер, холодный и солёный, трепал мои волосы. Больше всего меня поразила вода — она была бирюзовой. Я никогда не видела такого странного оттенка. А потом вспомнила, что она и должна быть такой, ведь это не река, а море.

— Красиво, — сказала я, устраиваясь у окошка. Антон ухмыльнулся.

— Я знал, что тебе понравится. Это твой город.

— Почему ты так думаешь?

— Ну, — он вздохнул, — это трудно объяснить. Когда я впервые побывал в Венеции, то сразу заметил необычайную обречённость этого города. Она здесь в каждом здании, даже в воде. Словно всё вокруг знает, что когда-нибудь исчезнет. В тебе есть эта обречённость. А ещё — сочетание тепла и холода. С одной стороны — тёплые цвета, особенно летом, яркое солнышко, а с другой — холодный ветер, туман, безрадостные дожди, обшарпанные здания. В тебе тоже сочетаются тепло и холод.

Я улыбнулась, задумчиво рассматривая вид из окна. Возможно, Антон прав. Значит, стоит познакомиться с городом поближе.

— Ты не обиделась, пчёлка?

— На что? Ты всё правильно сказал.

— Хорошо… А когда ты была в Болонье в марте, никуда так больше и не вырвалась?

— Нет. Выставка отняла очень много сил, да и времени у нас с Максимом не…

Я запнулась на этом имени. По коже побежали мурашки, а где-то внутри меня словно открылась кровоточащая рана. Я зябко повела плечами. Антон это заметил.

— Не думай о нём, Наташ, — сказал он очень серьёзно. — Этот человек остался там, в другом городе и другой стране. И в прошлой жизни.

Я кивнула и углубилась в меню.

Что такое время и расстояние для мыслей и воспоминаний? Ничто, пыль под ногами. Мои родители так далеко, что никаким самолётом не долететь. Но они в моих мыслях, чувствах, ощущениях и мечтах — навсегда.

Целый день мы бродили по городу. К вечеру ноги у меня уже выли. Антон старался показать мне как можно больше. Он очень интересно рассказывал об истории города, я даже пошутила, что он мог бы стать экскурсоводом.

В отель я не просилась. И не потому, что не хотела. Я просто отчаянно боялась надвигающейся ночи… боялась, что, когда Антон останется со мной на одной кровати, друг не выдержит. И самое главное — я осознавала, что теперь уже не имею права его оттолкнуть. Хотя, нет, имею, но не осмелюсь так обидеть того, кто меня по-настоящему любит.

Я долго стояла под душем, обхватив себя руками, греясь в горячей воде после зябкого венецианского вечера, и думала.

Как же я запутала свою жизнь. Если бы я тогда не пошла с Максимом после корпоративной вечеринки… Если бы дождалась приезда Антона, всё было бы намного проще. И у меня не ныло бы сердце от осознания того, что я не сдержала ни одного из своих слов. Обещала не обманывать — обманула. Обещала не причинять боли — причинила. И уехала, даже не простившись.

Золотая птичка на моей шее была немым укором. Снять её я так и не решилась.

Когда я, накинув халат на голое тело, вышла из душа, Антон сидел на расстеленной кровати в одних трусах. Я застыла в дверях, а он, встав, скользнул мне навстречу. Развязал пояс халата и снял его, а потом подхватил меня на руки и отнёс в постель.

Укрыв меня тёплым одеялом и пледом, Антон выключил свет, лёг рядом, осторожно обнял и, чмокнув в щёку, прошептал:

— Спи, пчёлка.