Двенадцатого июля Москва сообщила, чтобы мы были готовы и дежурили на куполе, так как вылетели через полюс в Америку Громов, Юмашев и Данилин. В двадцать два часа над островом Рудольфа выше сплошной облачности послышался шум мотора. Славный экипаж Громова прошел, держа курс на полюс.

Потом мы добрых полмесяца летали на обследование открытых островов. Изо дня в день я просил начальство в Москве отправиться в район островов Эдуарда и Гармсуорт. Мне отказывали. Но капля долбит камень, и настал день, когда нам разрешили выбраться на далекую от Рудольфа южную часть архипелага.

Погода была под стать настроению Мазурука — прекрасная и игривая. Он пел веселые песни и нет-нет да и оглядывался на меня. Очень ему не хотелось, чтоб острова, «завалившиеся куда-то», вдруг действительно пропали. Конечно, все эти подначки шли на хорошем юморе и не портили наших с Ильей отношений. В конце концов истина важна была для обоих.

Вот и остров Нортбрук, названный так в честь английского исследователя конца прошлого века. Это к нему вышел изнуренный пешим походом по льду Нансен и подивился виду англичанина с трубкой в зубах, расхаживавшего по берегу, словно по Трафальгарской площади.

Джексоном, кстати, были открыты и нанесены на карту злополучные острова Эдуарда и Гармсуорт.

Остров Джексона в стороне, слева прекрасно виден остров Артура…

— Илья! Где ж острова, которые ты с меня требовал? Нету их!

Да, не было островов. Легкая океанская зыбь гуляла там, где на картах значилась земля.

— Может, еще немножко поищем? — спросил Мазурук.

— Обязательно! К географическим «закрытиям» всегда относились осторожнее, чем к открытиям. А мы «закрыли» острова.

Проверив район повнимательнее, мы окончательно убедились, что острова, «открытые» экспедицией Джексона, — миф, и «закрыли» их, сообщив об этом в Арктический институт.

Существовали ли эти острова когда-либо в действительности, или это был обманчивый мираж, как «Земля Петермана», виденная Пайером? Думаю, что последнее вернее, ибо, судя по геологическому строению окружающих земель, такие острова исчезнуть не могли. Так или иначе, но на картах последующих изданий эти острова уже не фигурировали и не вводили в заблуждение моряков и штурманов.

ТОЛЬКО НА «ВЫ»

Апрель… Апрель 1973 года.

Где-то далеко-далеко, за океаном, цветет черемуха. А в Арктике летят по голубому ветру рассвета не белые лепестки, а снежинки. Они падают на крыши погребенного в сугробах аэродромного поселка.

Сорок лет без малого встречаю я весну в Арктике. Здесь это самое горячее время.

В кают-компании тесно. Идет очередной «бой» на видавшем виды бильярде… Сменные экипажи тяжелых экспедиционных самолетов в ожидании машин гасят время. Обожженные пургами и морозами медно-красные лица людей, одетых в кожу, меха и капрон. В дальнем углу бесконечно занятый телефон. Оттуда беспрерывно слышится:

— Метео… Метео… Погоду Борнео…

— Метео, метео, высоту снежного покрова на Северном… Что? Кругом интенсивная подвижка льда? Пишите басни — сейчас не вылет.

— Метео… Метео! Скорость и направление ветра на «СП-22»?

Взрыв хохота глушит все звуки. Кто-то, сверкая блестящими кожаными штанами, лезет под бильярд. Проигравший.

— Осторожно! — кричат ему. — Не сломай стол! Это тебе не посадка на дрейфующие льды! Тут думать, соображать надо!

Соль юмора в том, что расчет на посадку требует от пилота предельного напряжения и концентрации воли.