Из всего сказанного мастером можно было сделать вывод, что наемники отлично знали про этот пассивный маячок в моем гаджете, и, как только я попал в радиус действия их излучателя, жучок ожил и сдал им мое местоположение.

Как это устройство попало в мой наладонник, я точно не знал. Конечно, сразу же закралось подозрение, что это дело рук того мастера, с «Янова». Видимо, всем, чьи КПК проходили через его руки, он ставил подобные жучки. Однако даже если мастер и делал нечто подобное по своим немыслимым соображениям, все равно — не верил я, что Азот мог добровольно сдать человека этим нелюдям! Видимо, у наемников были свои, отработанные и стопроцентно эффективные методы убеждения сталкеров.

Но это обстоятельство неожиданно открыло и способ обнаружить самих «диких гусей». Частота излучателя наемников уже была известна, и Седой мигом выслал отряды своих бойцов на контролируемые «Свободой» объекты, где находились вышки антенн. Все, что им оставалось, — это дождаться следующего импульса, засечь его с трех разных точек и тем самым определить местоположение источника.

А пока «свободовцы» все это исполняли, мы сидели за сколоченным из досок столом и вели неспешную дружескую беседу. Панкер, Пилат и Яна, пользуясь случаем, привычно распивали шаровое спиртное, а я и Седой употребляли исключительно кофе и энергетики. Сашка был на круглосуточном посту, а меня, после вчерашней пьянки, мутило только от одного вида спиртного.

Так мы и просидели до самого вечера. Уже стемнело, и две сонные парочки наших ребят поднялись на второй этаж здания, которое примыкало к бару. Там, как я понял, была ночлежка для всех случайных гостей и для самих анархистов. А я и Сашка, как самые крепкие и сегодня непьющие, остались, чтобы и дальше разговаривать по душам.

Спустя час к нам подбежал радостный боец «Свободы» и сообщил о положительных результатах поиска. В течение дня четыре раза долину накрывал импульс излучателя, на который откликался маячок, и все четыре раза его источник оказывался в одном и том же месте. Седой тут же отдал распоряжения своим замам, чтобы те готовили штурмовые отряды. Удар по базе наемников решено было нанести с восходом солнца.

— Ну хорошо, а как накроете лагерь этих уродов, может, айда со мной к кордону? А что? Что тебя тут держит, Саня, неужели тебе в кайф эта бесконечная война? — спросил я Седого, продолжая нашу беседу «за жизнь».

— Эх, не то чтобы в кайф… — Сашка скривился и на минутку задумался о своем. — У меня тут еще, кроме этих наемников, забот по самое горло. Как разберусь с «дикими гусями», так нужно будет словом или силой принудить «долговцев» к миру. Лучше шаткое перемирие, чем бессмысленная, никому не нужная война. Ведь по сути-то своей что «Долг», что мы преследуем утопические и нереальные цели. «Зона свободна, мы сохраним ее!» — орем мы. «Мы уничтожим Зону любым путем!» — отвечают нам «долговцы». Но это так же смешно, как если бы два муравейника боролись один против другого за полное отсутствие пятен на Солнце, или за то, чтобы одно большое черное пятно поглотило целиком все светило. Зона, как и Солнце, живет своей собственной жизнью и улыбается, глядя на наши жалкие потуги. Не в наших силах влиять на ее развитие, на ее эволюцию.

— Ты так и не ответил, Сашка, — я прервал поток его философских размышлений. — Что ты здесь забыл? Что тебя здесь держит? Неужели твоя предыдущая жизнь в нормальном мире настолько хреновая, что этот постоянный ад стал для тебя лучше мирного существования?

— Понимаешь, Бизон, так сразу этого тебе и не объяснить. То, что я понял здесь, — это мое личное, и тебе этого знать не надо. Просто я допер, что мое место именно тут, — Сашка еще ненадолго замолчал, а потом как-то потемнел в лице и добавил: — К тому же там, за кордоном, я каким-то непонятным образом оставил одну хрень, которая мне все это время жить не давала.