Что это было? Причудливая иллюзия, созданная облаками, или плод моего воображения, нарисованный разумом, уставшим и выжатым как лимон? Но и этот вопрос недолго мучил меня, его быстро вытеснили мысли о матери, которая все это время даже не подозревала, в какую задницу попал ее сын. Только бы ты была жива, родная! Только бы твое больное сердечко, мама, выдержало эту нежданную-негаданную разлуку…

Когда я вышел на последнюю контрольную точку, там уже ждал курьер. Он принял кейс Сидоровича, сразу отсчитал положенные мне деньги и провел меня своими тропами через лес, к замаскированной землянке. Здесь я оставил все свое оружие и снаряжение, умылся, побрился и переоделся в нормальную человеческую одежду. Отсюда на «Ниве» курьера мы и отправились прочь из Чернобыльской зоны отчуждения, возвращаясь в нормальный, человеческий мир. Большой, не замкнутый, не ограниченный периметром смерти…

Но что-то все же защемило в моем сердце, когда я понял, что все страхи и ужасы Зоны остались где-то позади. Там, внутри Периметра, вместе со страхами остались и те хорошие люди, с которыми меня свела судьба. Там же остались и миллионы загадок и тайн «страны чудес». Пусть даже и смертельно опасного, но все же действительно, реально наполненного чудесами края…

Утомленный суетой последних дней и ночей, я быстро забылся сном прямо на заднем сиденье машины курьера. Несколько раз я просыпался, вскакивал и тревожно осматривался, когда хлопала дверь машины, но мои тревоги были напрасными — выяснялось, что это просто вынужденные остановки у заправочных станций и продуктовых магазинов. И на меня опять наваливалась дрема. Так я и проспал, пока мы не въехали в мой родной город.

Здесь на конечной остановке городского троллейбуса безымянный мужчина меня высадил и, пожелав удачи, умчался по своим курьерским делам. Я же, дождавшись «рогатого», уселся на одну из пустых скамеек салона и все время, оставшееся до своей остановки, молча созерцал плывущие за окном городские пейзажи. Теперь, после Зоны, все вокруг казалось каким-то нереальным, выдуманным и до нелепости ярко раскрашенным, как фантики конфет.

Еще не поздно было, но уже стемнело. Осень. Я шел по улице. Мой микрорайон не изменился ни капли, он продолжал жить своей обычной суетливой жизнью муравейника. Но изменился я. И теперь мои глаза смотрели совсем по-другому на все, происходящее по эту сторону Периметра. Из уст прохожих я слышал обычные, каждодневные, будничные фразы, но уже не видел в них прежнего смысла, не понимал их радости, не осознавал их горечи. Слова людей, суетящихся вокруг меня, были похожи на какой-то пустой и бессмысленный гомон.

Стрельнула выхлопная труба проезжающей мимо машины, я нервно дернулся, пригнулся и глянул на колымагу.

— Что, мужик, служил в горячей точке? — заметив мою реакцию, спросил проходящий мимо пожилой человек.

— Нет, хуже, — мрачно пробурчал я и свернул в переулок.

— Хм, а что может быть хуже этого? — удивился подвыпивший мужик и потопал дальше.

— Эх, дядя, лучше тебе этого даже и не знать, — пробормотал я и наконец-то остановился у подъезда родной «хрущевки». На втором этаже, в окне моей квартиры, горел свет. Ну, слава Богу, мама жива! Словно тяжелый рюкзачище, пригибавший к земле, спал с моих плеч. Теперь уже все будет хорошо, все будет в порядке. Теперь я о тебе позабочусь, ма…

Сердце радостно забилось от предвкушения долгожданной встречи.