|
Коммерческий директор Гёдеке просил отчета. Я уличил его руководителя филиала в обмане, и тот, обжаловав свое увольнение в суде, потребовал доказательств своей вины. Фрау Шлемиль с Рейнского химического завода просила позвонить ей.
— Доброе утро, фрау Шлемиль. Это Зельб. Вы просили меня позвонить. — Доброе утро, господин доктор. С вами хотел поговорить господин генеральный директор Кортен. «Господином доктором» меня не называет никто, кроме фрау Шлемиль. С тех пор как закончилась моя прокурорская деятельность, я не пользуюсь своим титулом: частный детектив с ученой степенью — это смешно. Но фрау Шлемиль была хорошей секретаршей и раз и навсегда запомнила, как меня представил Кортен во время нашей первой встречи в начале пятидесятых годов. — А в связи с чем, если не секрет? — Он охотно сам вам все объяснит за ланчем в казино.<sup></sup> В двенадцать тридцать вам удобно?
2 В Синем салоне
В Мангейме и Людвигсхафене мы живем под знаком Рейнского химического завода. Он был основан химиками профессором Дэмелем и коммерции советником Энтценом через семь лет после переезда Баденской анилиновой и содовой фабрики на другой берег Рейна. С тех пор он растет, и растет, и растет. Сегодня он занимает уже треть освоенной площади Людвигс-хафена и насчитывает около ста тысяч сотрудников. Производственные ритмы РХЗ и ветер самовластно определяют, где и когда в регионе должно пахнуть хлором, серой или аммиаком. Казино располагается за территорией завода и пользуется собственной, вполне заслуженной славой. Наряду с большим рестораном для менеджеров среднего звена здесь есть несколько залов для руководства, выдержанных в разных цветах, соответственно тем краскам, синтез которых привел Дэмеля и Энтцена к первым успехам. И бар, у стойки которого в ожидании Кортена я простоял битых полчаса. Мне еще при входе любезно сообщили, что господин генеральный директор, к сожалению, задерживается. Я заказал второй коктейль «Aviateur». — Кампари, грейпфрутовый сок и шампанское, в равных пропорциях. Рыжеволосая веснушчатая девушка за стойкой была рада узнать что-то новенькое и расширить свой репертуар. — Здорово у вас получается! — сказал я. Она сочувственно посмотрела на меня: — Вы ждете господина генерального директора? У меня был богатый опыт ожидания — в машине, в подъездах, в коридорах, вокзальных и гостиничных холлах. Здесь я ждал в окружении золоченой лепнины и целой галереи живописных портретов, среди которых когда-нибудь появится и портрет Кортена. — Дорогой мой Зельб! — Он шел ко мне энергичной походкой, маленький и жилистый, устремив на меня внимательный, осторожный взгляд голубых глаз; подстриженные ежиком седые волосы подчеркивали загорелую кожу, выдубленную ветром и солнцем на спортивных кортах. В квартете с Рихардом фон Вайцзеккером,<sup></sup> Юлом Бриннером<sup></sup> и Гербертом фон Караяном<sup></sup> он мог бы превратить «Баденвайлерский марш»<sup></sup> в мировой хит. — Извини, что опоздал. А ты все еще балуешься сигаретами и алкоголем? — Он бросил неодобрительный взгляд на мою пачку «Свит Афтон». — Мне, пожалуйста, «Аполлинарис».<sup></sup> Ну, как поживаешь? — Хорошо. Я теперь живу не спеша. Могу я себе это позволить в свои шестьдесят восемь или нет? За все подряд заказы уже не берусь. Через пару недель еду на Эгейское море — морской отдых на яхте. А ты все еще стоишь у штурвала? — Рад бы бросить. Но придется потерпеть еще год-другой, пока меня кто-нибудь сможет заменить. Мы переживаем сложный период. — Так, может, мне пора уже продавать? — Я подумал о своих десяти акциях завода, хранившихся в Баденской кассе служащих. |
