– Трудно получать данные, когда не знаешь полицейских, – промямлила она. – Я не понимаю, что люди из криминальной полиции Стокгольма здесь делают.

– Полиция Стокгольма традиционно готова помочь в любой точке страны, – пояснила Анника, – но это парни из Государственной комиссии по расследованию убийств. Они знают свое дело.

Пия Лаккинен посмотрела в сторону дворца:

– Мне кажется, они главным образом ходят вокруг.

– Они всегда прежде всего исследуют пространство снаружи. Начинают с отпечатков обуви и всего такого. Можно сказать, что они продвигаются снаружи внутрь. Ты знаешь, в какое время поступил сигнал тревоги?

– Сообщение Информационного агентства пришло в 09:41.

– Ну, это понятно, но тогда кто-то ведь уже был здесь, возможно, патруль полиции правопорядка из Катринехольма или Эскильстуны. Они констатировали, что в передвижной телестанции с тыльной стороны Нового флигеля лежит мертвое тело. Когда вышло сообщение, они, наверное, уже оградили само место преступления и рассовали свидетелей по разным комнатам. Эксперты и следователи, конечно, еще не успели добраться, но уже находились в пути.

На Пию Лаккинен ее слова явно произвели впечатление. – Она по-прежнему лежит внутри?

– Возможно. Они работали в автобусе еще совсем недавно, когда я находилась там. Не думаю, что ее увезут раньше, чем закончится дождь. Иначе пропадет множество следов.

– Ты была внутри?

В голосе коллеги явно слышались скептические нотки. – Если имела место борьба, все усложняется, – продолжила Анника и услышала в своем голосе нотки превосходства. – Во-первых, обследуют автобус, во-вторых, тело. Осматривают одежду, пытаются установить, перенесли ли тело в автобус или преступление было совершено там. Когда они закончат и дождь прекратится, тело увезут.

– Увезут? И куда же?

– В какой-нибудь судебно-медицинский морг. Я думаю, в Каролинскую больницу, это ближе всего. Там его изучат патологоанатомы, эксперты и следователи – все вместе. Проверят, есть ли что-то под ногтями и все такое… Ну, ты знаешь…

– Уф… – Пия передернулась, попыталась рассмеяться. – Как в остальном у тебя дела?

Анника перевела дыхание:

– Все нормально. Приятно работать снова. Я была в отпуске по уходу за ребенком два раза подряд и только что вернулась в строй.

– Папа позаботится о детях в Янов день?

Анника улыбнулась:

– Да, само собой.

– Как дети это воспринимают? – поинтересовалась Пия с сочувственной миной.

Анника продолжала улыбаться:

– Хорошо, конечно. Они все вместе у родителей папы на острове Еллнё. Мы собирались жить в палатке, но в такую погоду, надеюсь, они обойдутся без этой экзотики.

Репортерша внимательно смотрела на Аннику несколько секунд.

– Мы? Ты тоже планировала поехать туда?

– Да, – ответила Анника и рассмеялась, – но в такой ливень, по мне, даже лучше находиться здесь.

На лице Пии проявились разочарование и недоверие.

– Значит, вы не развелись?

Анника резко прекратила улыбаться:

– Развелись? Я и Томас?

Пия смутилась:

– Да, ты знаешь, разное ведь болтают, кто-то говорил, что вы разъехались, он якобы бросил тебя и детей…

Анника почувствовала, как побледнела:

– И чьи же это слова?

Пия Лаккинен попятилась. На ее лице читалось откровенное злорадство.

– Ты же знаешь, как слухи распространяются в таком маленьком городке, как Катринехольм.