— Полкаша, что же ты… — начал срывающимся голосом, чуть не плача от радости, что нашел его, хозяин. Он двинулся к окну и хотел было ухватить собаку за поводок, как вдруг и сам застыл.

Белое оказалось белой тканью. Не веря своим глазам, мужчина подошел ближе. И вдруг, пошатнувшись, закрыл рот руками. На земле лежал ребенок. Это была маленькая девочка, лет пяти, в белом платье. С первого же взгляда было понятно, что она мертва. Ее застывшее личико было вымазано белой краской. В кулаке правой руки она что-то сжимала. Зрелище было ужасающим. Повернув голову к хозяину, пес протяжно завыл…

Бершадов приехал в подвал часа через три, когда там вовсю орудовала оперативно-следственная группа. Едва он показался в дверях — в этот раз он был один, без Игоря Барга, — как к нему сразу же заспешил тот самый оперативник, с которым он беседовал в квартире.

— София Раевская? — сразу спросил Григорий.

— Да, это она, — кивнул опер. — Полностью совпадает с описанием пропавшего ребенка. Мертва около двух суток. На теле заметны следы разложения.

— Значит, ее убили сразу, как только увели из садика, — задумчиво произнес Бершадов вполголоса. — Причина смерти?

— Яд. По всей видимости, его дали с конфетами. В правом кулачке ребенка зажата надкусанная карамель. И на полу валяются обертки от конфет, три штуки. Если все эти конфеты были начинены ядом, то дозы хватило бы на взрослого человека, не то что на маленького ребенка.

— Как ее нашли? — Лицо Григория было мрачным.

— Житель соседнего дома прогуливался во дворе с собакой. Вдруг собака рванулась и прыгнула в разбитое окно подвала. Видите, здесь нет стекол. Дверь в подвал была открыта. Он вошел и увидел труп. Вызвал милицию.

— Что с платьем?

— Будем выяснять. Но одевали ее явно в спешке. Один рукав порван.

— С нее должны были снять ее вещи. В подвале что-то нашли?

— Нет, ничего. Все обыскали, ничего нет.

— Это совсем близко от дома, где живут Раевские, — снова задумчиво сказал Бершадов.

— Да, я тоже это отметил, — подхватил опер. — Значит, ее забрали из садика и сразу отвели в подвал?

— Ничего подобного! — запротестовал Бершадов. — Сначала ее отвели туда, где накормили конфетами. Потом, когда она умерла, переодели труп и отнесли уже сюда, в подвал. И, видимо, там, где девочку переодевали, остались ее вещи, — рассуждал он вслух. — Одно несомненно: человек, который принес сюда труп, хорошо знает это место. Он знал, что здесь есть подвал и что он не запирается. Судя по всему, это местный житель. Нужно опросить всех, — обернулся он к оперу. — Узнать, не живет ли здесь кто-то, кто был судим за подобные преступления, даже за изнасилования. Как я понимаю, здесь насилия не было?

— Нет. Никаких следов спермы не обнаружено.

— Ну, это еще не значит, что преступление произошло не на почве половых извращений. В общем, работы вам хватит. — Бершадов двинулся к выходу.

— Да, конечно, — оперативник замялся, переступая с ноги на ногу. — А можно один вопрос?

— Можно, — остановившись, милостиво разрешил Бершадов.

— А почему эти уголовные преступления… Пусть даже очень страшные преступления… так интересуют спецслужбы?

— Лучше тебе не знать этого, — улыбнулся Бершадов, с лица которого постепенно исчезло выражение мрачности. — Есть вещи, которых действительно лучше не знать…

17 марта 1941 года

Буря так и не разразилась.