— Прости, любимый. Я не хотела так тебя замучить.

Майкл вздохнул.

— Послушай, нам надо поговорить о делах.

— Хорошо, давай.

— Я хочу, чтобы ты сказала Гелдорфу, что хочешь продать все акции «Центуриона».

Она удивилась.

— Ты с ума сошел? Я думала, что ты хочешь получить мою долю, чтобы править студией.

— Теперь самое время продавать. Японцы опять стучатся в нашу дверь, и мы в достаточно хорошем положении, чтобы запросить высокую цену.

— А как насчет доли Лео?

— Попроси Гелдорфа продать его акции.

— А остальные директора?

— Когда они увидят, что большая часть акций продана, они быстро избавятся от своих.

Аманда опустила глаза.

— Майкл, ты помнишь, я говорила тебе как-то о своих отношениях с Лео?

— Вроде да.

— Я сказала, что могу пригласить на ужин кого угодно, помнишь?

— Да, помню.

— И это могло быть только лишь потому, что мой муж стоял во главе студии.

— Да, я помню, но Лео умер.

— Но когда мы с тобой поженимся, я хочу, чтобы ты был во главе студии.

Это было первое упоминание о женитьбе, и Майкл попытался не выдавать своего волнения.

— Не беспокойся, я и буду заправлять студией, только она будет принадлежать другому владельцу.

— Но я могу быть в этом уверена, только владея своими акциями.

— Но… один раз, перед смертью Лео, ты сказала, что продашь их. — Он потянулся к ней и взял ее лицо в свои руки. — Аманда, я хочу, чтобы ты мне поверила. Это нужно сделать, поверь мне. Японцы предложили мне хороший контракт.

— Но они могут и обратно выкупить твой контракт. В этом городе это происходит часто. Они устанут от тебя, захотят перемен, выпишут миленький чек и выкинут тебя вон. Лео это мне всегда говорил.

В нем начало нарастать раздражение.

— Черт побери, Аманда, делай, как я говорю!

Она вскочила.

— Мне кажется, что ты забываешь, с кем ты разговариваешь, — сказала она и выбежала из дома. Майкл не смог задержать ее, на нем был только купальный халат.

Во второй половине дня Маргот вошла в его кабинет.

— Майкл, — произнесла она, садясь, — я перечитала свой контракт и нашла, что меня могут уволить в любой момент по любой причине с уведомлением за девяносто дней.

Майкл оторвался от своих бумаг.

— Я сделал тебя коммерческим директором. Зачем я буду тебя увольнять?

— Ты не уволишь меня, — сказала она, — потому что я слишком много знаю о тебе, но представь, что с тобой что-то случится? Совет директоров выкинет меня пинком под зад, и я останусь всего-навсего с трехмесячной зарплатой.

— Маргот, — произнес он раздраженно, — ты уже дожила до пенсии: если даже такая неприятность и произойдет, ты останешься при своем.

— Этого недостаточно, — произнесла она. — Я ушла с головой в новую деловую игру, мне она нравится. Но я не хочу быть в положении человека, с которым могут сделать все что угодно. Ты можешь это понять?

— Ты хочешь сказать, что тебе недостаточно моего слова?

— Да! — сказала Маргот.

Майкл был вне себя; он получил сегодня слишком много пощечин от женщин.

— Твой контракт останется таким, как он есть, — произнес он. — Если ты не доверяешь мне, то можешь убираться к черту.

Маргот побледнела.

— Я рада, что вы указали мне мое место, — холодно произнесла она и вышла из комнаты, хлопнув дверью.