— Ну, Малец!.. — вдруг вскипела Винн и резко выдернула кожу у него из-под лапы. — Он учуял запах сосисок и хочет, чтобы мы сделали остановку.

— А я что говорила? — хмыкнула Магьер.

— Да почему же ты вечно думаешь о еде в самое неподходящее время?! — напустилась Винн на Мальца.

Пес в ответ только жалобно заурчал и облизнулся. Винн придвинулась ближе к Лисилу.

— Мы еще увидим дальше... такое же, как на городской стене?

— Только на стенах замка, — ответил Лисил, — если не так давно судили и казнили какую-нибудь важную особу.

— Судили?.. — переспросила Магьер.

— Ну... образно говоря, — пожал он плечами. — Надолго развешивать трупы в черте города небезопасно. Дармут не прочь припугнуть тех, кто въезжает в Веньец, но и намеренно вызвать в городе поветрие не рискнет. Берегитесь другого: в Веньеце хозяйничают военные. Никто не вправе оспаривать их действия, даже если им вздумается кого-нибудь убить.

Винн опять съежилась, отодвинулась вглубь фургона. Хотя уже и наступил полдень, было так холодно, что изо рта вырывались облачка пара, — и видно было, что Винн дышит неглубоко и часто.

— Правь на замок и берег озера, — сказал Лисил, жестом указывая Магьер направление. — Потом сверни на улицу Милости. Там Дармут обычно селит тех, кого особенно милует, — то есть предпочитает, чтоб они были всегда под его присмотром.

Магьер щелкнула языком, направляя коней в проулок и старательно объезжая редких прохожих. Раньше ей не приходило в голову, что Лисил родился и вырос в тени замка, — так же, как она в Чеместуке. Отчего-то ей представлялось, что он жил на краю леса, хотя сама она об этом никогда его не спрашивала. Куда верней было бы предположить, что жизнь его семьи проходила в пределах досягаемости господина и повелителя.

Они миновали жилые дома и лавки, проехали, петляя, через небольшой рынок, где зазывно и хрипло кричали коробейники и аппетитно пахло пирогами с мясом и колбасой. Малец горестно заскулил, но его спутники сделали вид, что ничего не заметили, и фургон двинулся дальше.

Винн тихонько ахнула, когда они выехали на широкую, вымощенную булыжником дорогу, которая огибала озеро. Магьер сдвинула брови, не сводя глаз с представшей перед ними картины.

Впереди высилось двухэтажное здание кордегардии, за которым виднелся выгнувшийся над озером широкий каменный мост. С обоих концов его венчали огромные арки; та, что находилась на противоположном берегу, служила одновременно воротами замка, выраставшего прямо из воды на добрых четыре, а то и пять этажей. Замку этому далеко было до твердыни в Беле или даже до крепости верховных князей Древинки, однако он производил внушительное впечатление. По мосту мог бы без помех проехать фургон, и еще осталось бы свободное место. Там, где каменный мост примыкал к опускной решетке замка, был, судя по всему, еще один мост — поменьше и разводной. По мосту вышагивали солдаты; фигуры часовых виднелись и на крыше кордегардии, и на каменных арках. Несколько солдат слонялись и по вымощенной булыжником дороге, однако на фургон они не обратили никакого внимания.

— Сверни налево, — приказал Лисил, ткнув пальцем в нужном направлении. — Пятый по счету дом, но не останавливайся, пока я не скажу.

Магьер легонько потянула левый повод, и кони послушно свернули на булыжную дорогу.

По соседству с кордегардией не было никаких строений, но дальше, вдоль озера, дома стояли тесно, примыкая друг к другу, стеной тянулись по берегу — высокие и не очень, бревенчатые и каменные. Хоть они и отдаленно не походили на роскошные жилища аристократов Белы, но все же выгодно отличались от той хижины, в которой вырастила Магьер тетка Бея. Пятый по счету дом не был исключением.

Опрятный, сложенный из серого камня цоколь доходил до подоконников нижнего этажа.