Перекусили пирожками с мясом, которые им вручил в дорогу заботливый Блазе, выпили по кружке компота и двинулись дальше.

— Герр Бензель, а почему вы покинули Унию Блоссомботтон? — спросил Шпатц, чтобы перестать думать о своих стертых пятках.

— Из-за Гресселя, герр Шпатц, — ответил великан через плечо.

— Гресселя? — переспросил Шпатц, сбиваясь с шага.

— Ты вдруг стал тугоухим, герр Шпатц? — Бензель захохотал. — Делец такой оборотистый. Ларс Грессель. Полгода втирался к нам в доверие, чтобы заполучить возможность копать свою шахту. Потом понаехали какие-то его рабочие, стали к нашим девкам приставать, мы возмутились, а он мне давай бумажкой тыкать, которую мы подписали. А потом еще и война началась. Понятно стало, что в покое нас никто не оставит, и надо искать новое место. Вот мы и перешли через горы.

Крамм оглянулся через плечо на Шпатца и сделал удивленное лицо. Шпатц подумал, что чуть ли не в первый раз он порадовался, что теперь его фамилия Фогельзанг, и вовсе необязательно сообщать великану, что Ларс Грессель — это его отец. Да и вообще необязательно упоминать о своем сеймсвилльском происхождении. Очень уж не хотелось злить великана-проводника. Даже если он не кинется в драку, а просто бросит их здесь и уйдет, то выбираться из Заубервальда они будут не меньше недели. Если вообще выберутся.

Сумерки сгустились почти до полной непроглядной темноты. Ни на какие разговоры сил уже не осталось, стертые пятки саднили, промокшие сапоги весили, кажется, не меньше, чем по тонне каждый.

— Пришли, — сказал, наконец, Бензель и остановился. Крамм с облегченным стоном сначала присел, а потом повалился на бок. — Надо развести костер и приготовить похлебку. А то простынете, неженки городские.

— И высушить сапоги, — мечтательно простонал Крамм.

— Осталось только дрова принести, герр Крамм, — Бензель подмигнул Крамму, что в густых предночных сумерках смотрелось даже зловеще.

— Я нарублю дров, герр штамм Фогельзанг, — Болдер скинул рюкзак, словно он ничего не весил, отвязал от него топор и канул куда-то в сумрак. Через несколько мгновений с той стороны раздался бодрый стук топора. Он как будто и не устал вовсе. Шпатц попытался приподнять его рюкзак, но даже не смог оторвать его от земли. Сказывалась, конечно, усталость от долгого перехода, но иногда физическая сила и выносливость Болдера просто пугала.

— А где башня? — спросил Шпатц, оставив рюкзак в покое и отгоняя от себя тревожные мысли.

— До нее метров двести, утром рассмотришь, — великан растащил в стороны сваленные кучей ветки, и под ними обнаружилось аккуратно обложенное камнями костровище. Он отвязал от своего рюкзака сверток и принялся натягивать над их лагерем тент. Шпатц вяло подумал, что надо бы чем-нибудь помочь, но потом мысленно махнул рукой, устроился на мокром поваленном бревне и стал просто наблюдать, как умелыми руками Бензеля и Болдера посреди темного леса возводится уютный лагерь. Через полчаса среди камней весело плясали языки пламени, а в котелке закипала вода для их будущей похлебки. Шпатц стянул сапоги, подставил их к костру и вытянул ноги в промокших носках поближе к огню. Мыслей в голове не было, мышцы после долгого перехода гудели, брезентовая куртка, хоть и считалась хорошо защищающей от дождя, отсырела. Единственная радость, что ночь была не очень холодной, а то бы он уже давно клацал зубами. Шпатц с тревогой посмотрел на Крамма, но тот уже мечтательно улыбался и смотрел на огонь.

— Ах да, мне же герр Блазе тоже кое-что дал! — Крамм сунул руку в карман и извлек плоскую металлическую фляжку. — Может быть, по глотку хереса за удачное завершение пути?

Шпатц протянул руку, но тут из леса вылетел какой-то предмет, больно ударил его по локтю и упал между ним и Краммом.

— Проклятье, что это такое? — подняться Шпатц уже не успел.