Думаю, ему было не до этого, Кристоф. Да и учитель истории тоже сделал все возможное.
— Он… он делал все, что мог. Послушай…
Мне так много надо ему рассказать!
— Спи. — Он снова шевельнулся, и я услышала шорох одежды и скрип стула. В лицо мне пахнуло яблоками. — Сейчас это самое важное.
Звучало заманчиво, но…
— Грейвс. — Я сглотнула. Пересохшее горло щелкнуло. Ну, во рту не саднит, и то хорошо. Пробежала шершавым языком по зубам — в норме.
— Говорю тебе, он в полном порядке. Он здесь принц. — Кристоф снова распахнул глаза. — Могла бы спросить, как дела у меня. Все-таки непростые дни пережил.
Ну, знаешь. Если ты так ставишь вопрос, то мне плевать.
— Уходи.
— Обворожительна, как и всегда. Прости меня, Дрю.
Сволочь я… Он же спас мне жизнь! Вошел в объятое пламенем здание, чтобы вытащить меня оттуда. И туман — тоже благодаря ему. А какое у него горячее тело!.. И на меня нахлынула обжигающая волна. Если бы не изнеможение, я бы скорчилась от стыда.
— Ничего. — Я кашлянула. Слова с трудом процарапывали себе путь.
— Тебе кажется, что надо выпить воды. Но от этого будет еще хуже. — Говорил он очень мягко. — Ничего не поможет, даже вино. Постепенно само пройдет.
В горле защипало.
— А ты… ээ?..
— Я? Всегда, пташка. — Он снова тихо рассмеялся. Казалось, смех причиняет ему боль. — Чем больше в тебе от носферату, тем больше жажда крови. А если Курос ей поддастся…
Я ждала. Сердце сильно билось — в груди, в запястьях, в горле. В комнате было темно. Интересно, на чьей кровати я лежу? Безопасное место, заверил он. Дом вервольфа.
— Стоит один раз поддаться, и ее уже труднее контролировать. А если тебя приучили давать ей волю, кохана… — Он снова вздохнул. Поднялся, отодвинув скрипнувший стул. Я разглядела силуэты постеров на стенах. Окон не было. На одной стене, как набросок углем, маячила полуоткрытая дверь в чулан. И мертвая тишина. — Мой отец растил из меня карателя, а не Куроса. — Глаза его потухли, и я поняла, что он трет лицо. — Дилан нашел меня и вывел на свет, а вот благодаря твоей маме я здесь и остался. Если не найдешь в себе силы побороть жажду, то превратишься в зверя, гораздо хуже тех, что мы истребляем. Мы рождены для большего. — Смутные очертания двери исчезли за его черным силуэтом. — Я пришлю твоего лупгару, — сказал он грустно.
— Кристоф. — Я даже не могла приподняться на локтях. — Подожди.
Ощущение движения улеглось. Целое нескончаемое мгновение он стоял у двери, потом шагнул назад ко мне. Яблочным ароматом омыло мне лицо. Он нагнулся, и у меня перехватило дыхание. Меня обуял внезапный, беспричинный страх, что он снова может укусить. Его пальцы задержались на теплой выпуклости медальона. Я ощущала их вес.
Что-то мягкое и теплое на несколько секунд прижалось к моим губам, окутав меня ароматом яблочного пирога. Я еще не успела ничего осознать, как Кристоф уже выпрямился и отступил назад. Его глаза горели неземным огнем.
— Ради тебя, Дрю, я готов биться на стороне света.
Его силуэт, на секунду заполнив дверной проем, растаял в темноте. Я нетерпеливо заерзала. И что тут скажешь?
Меня потянуло в сон. Я опустила тяжелые веки и провалилась.
Когда я снова всплыла на поверхность, в комнате было по-прежнему тихо. Рядом со мной лежал кто-то мускулистый и теплый, занимая большую часть кровати. Я поняла, кто это, еще до того, как случайно ткнула его локтем в бок. Он встрепенулся, словно рыба на леске, сел и, осознав, где находится, слегка расслабился. |