— Сергею, — закончила я фразу. Имя обожгло язык. Здесь, в Школе, назвать вампира вслух по имени — дурная примета. Кто знает — вдруг они слышат? Даже такие бывалые охотники, как мой отец, избегали имен, используя лишь инициалы или кодовые слова.

Но я уже произносила его раньше.

Дилан не поморщился — он вздохнул. Опять.

— Дрю. Ты еще не прошла «становления». До старшеклассников расти и расти. А случись так, что — упаси господь! — тебя серьезно ранят, и начнется сильное кровотечение, никто из нас не сможет помочь. Если… — Он вовремя остановил себя.

— А с Кристофом все было бы иначе, — упрямо и монотонно пробубнила я. — Хотя, хватит, Дилан. Я не дурочка. Кристофа здесь нет. Никому другому не позволено со мной заниматься, хотя он и исчез. Про него не говорят — словно его нет совсем! А вообще-то он спас мне жизнь. Где логика?

— Все очень сложно.

Дилан перевел взгляд на череп в серебряной оправе и сжал челюсти. Здесь, в Школе, у всех очень хорошая кожа, сверкающие глаза и ослепительные зубы. Порой казалось, что ты в бесконечном молодежном сериале. Преподавателей можно было отличить от студентов, только когда они вели занятия. Или по тому, как некоторые из них вдруг останавливались, наклонив голову к плечу, и замирали на месте, не дыша. Значит, прозвучал сигнал тревоги. Меня сразу же отправляли в мою комнату, а остальные разбегались по позициям. Сигнал раздавался дважды за эту неделю, а еще я узнала, что проводятся и регулярные боевые вылазки. Ей-богу, как пожарные учения в том диком дневном мире.

Обожаю. Просто обожаю сидеть взаперти в четырех стенах, пока снаружи идет бой.

Я поправила пакет на переносице, лед снова хрустнул. Оказывается, у меня синяк еще и на щеке, а я и не заметила.

— Попробуйте объяснить. Я вроде умная девочка.

— Дрю, дело не в уме. Вопрос в том, где для тебя безопаснее, особенно сейчас, когда Кристоф заподозрил, что в Братстве действует «крот». Ты единственная светоча, которую мы смогли спасти за последние тридцать лет — ты на вес золота! Другие гибли еще до того, как нам удавалось забрать их к себе. Мы хотим обеспечить твою безопасность. А для этого тебе нужно учиться и тренироваться с нуля. Хотя зачем тебя отправили сюда и дали такие противоречивые указания…

Он опять осекся. Бесит уже. С ним всегда так: остановится на середине фразы и больше ничего не говорит, только скорбно смотрит в пол. Даже как-то жалко его.

Я бросила пакет со льдом на колени. Джинсы сразу промокли, холодная струйка добралась до кожи.

— Почему же ни у кого нет времени со мной заниматься, если я такая, черт возьми, бесценная? Зачем ждать Кристофа, если у этого вашего Совета столько к нему вопросов? И почему…

— У Совета нет к нему вопросов. Они есть у значительного меньшинства, что не одно и то же, и тебе не стоит забивать этим голову. У тебя и так много забот. — Он внимательно посмотрел на меня. — Чтобы не распухло больше, тебе нужно выпить ибупрофен и принять ванну.

Иными словами, трам-тарарам, «вы свободны».

— Вы так и не ответили на мои вопросы. — Я поднялась со стула и вновь прижала кулек со льдом к лицу. — Благодарю!

— Пожалуйста. По крайней мере, за то, что я не применю к твоему другу взыскания за самовольное вмешательство и усугубление ситуации. — Видимо, он тут же пожалел о сказанном, потому что со стуком захлопнул рот.