– Винтами на фарш посечет урода, – пожав плечами, проговорил агент Джонсон.

– Похоже на то, – несколько злобно отозвался агент Смит. Ему контроль над эмоциями давался хуже.

Грузный фэбээровец напряженно молчал, боясь то ли спугнуть удачу, то ли накликать беду. Ему очень хотелось увидеть фальшивого стюарда живым и задать ему несколько вопросов, а там мог бы и на тот свет отправляться.

– Вон он! – крикнул Джонсон, первым заметивший в волнах тело.

Понять, жив беглец или же нет, было сложно. Он качался на воде лицом вверх, раскинув руки. Вертолет завис над ним. Джонсон рванул люк, выглянул через него.

– Черт его поймет.

Смит услужливо подал напарнику подвеску бортовой лебедки. Спускаться на тросе было для Джонсона делом привычным, армейская служба научила. Агент качался под брюхом вертолета, пилот мастерски стравливал трос и одновременно умудрялся держать машину точно над сносимым течением телом.

Наконец агент Джонсон коснулся волн, теперь оставалось только подтянуть стюарда, застегнуть на нем ремни и дать знак для подъема. Вода накатывала, ставшие жесткими намокшие ремни никак не хотели сходиться вокруг тела. Наконец Джонсон махнул рукой.

– Поднимай!

Видимых повреждений на теле не имелось, а потому Джонсон на всякий случай несильно ударил стюарда кулаком по голове.

Натянулся трос, сцепленные вместе агент ФБР и стюард зависли над водой. Казавшийся до этого безжизненным беглец внезапно дернулся. Еще секунда, и ствол его револьвера уткнулся в бок Джонсону. Бывший морпех успел среагировать – выкрутил кисть с оружием. Хлопнул выстрел. По мокрой рубашке стюарда заструилась кровь.

Когда агента и беглеца подняли на борт, то Смит разочарованно произнес, глядя в смуглое лицо с широко открытыми неподвижными глазами.

– Мертвый, мерзавец…

Уже в Гонолулу, куда вертолетом доставили труп, удалось выяснить то немногое, что можно было почерпнуть из биографии стюарда. Он оказался тунисским арабом, десять лет назад натурализовавшимся в Штатах. Более того, покойный регулярно посещал мечеть, славившуюся радикальными исламистскими проповедями. Проповедовать в ней приезжали известные муфтии со всего Востока. Однако возможная связь тунисца с кем-нибудь из членов недавно набранной команды «Атланты» напрямую не просматривалась. Оставалось надеяться, что на борту он действовал в одиночку и не оставил после себя сообщников.

Конечно же, ФБР могло в перспективе докопаться до истины. Но на то, чтобы проверить, не был ли завербован стюард одной из исламистских разведок, требовалось время. Гораздо больше времени, чем оставалось до прихода «Атланты» в порт Гонолулу…

Кличку Боцман он получил еще в юности, будучи нахимовцем: вместе с друзьями проходил плавпрактику на барке, где сразу обратил на себя внимание любовью к порядку и требовательностью к его поддержанию. Именно благодаря этим качествам Виталик и попал в элитную спецшколу подводных пловцов на Балтике, именно благодаря этим качествам он завоевал авторитет у командования и товарищей по оружию.

Было у Саблина качество, весьма нечастое среди офицеров спецназа: страстный любитель шахмат, он все свое свободное время тратил на изучение классических шахматных поединков. Достаточно было назвать любую знаковую партию, чтобы Боцман не только провел ее анализ, но и указал на ошибки гроссмейстеров.

Служба в военно-морском спецназе была не из легких. В последние годы боевые пловцы оказались на редкость востребованными, притом в тех операциях, о которых обычно не сообщают в программах теленовостей. Рутинные тренировки, ежемесячные сдачи нормативов и допусков, бесконечные авиаперелеты, скрытные боевые акции в разных морях и океанах… Вот уже два с половиной года Саблин возглавлял небольшую мобильную группу, куда, кроме него самого, входил урожденный новороссийский грек Коля Зиганиди, виртуозный специалист по минно-взрывному делу, и петербуржка Катя Сабурова, один из лучших боевых пловцов Балтфлота.