– Да, это я. Здравствуйте. Я вот по какому вопросу. Только что я простилась с некой Рудневой Софьей Ивановной. Вам эта девушка знакома?

– Нет, – помедлив, ответил Задорнов.

– Она интересовалась тетушкиным домом.

– Как же, как же. Была у меня вчера девушка, я подумал, совсем не лишнее, если… ничего, что я дал ей номер вашего мобильного? – испуганно закончил он.

– Все нормально, – заверила Женька.

– Я так понял, она из Москвы, дом покупают под дачу. Могу я узнать, какую сумму она вам предложила?

– Двести пятьдесят тысяч.

– Евгения Петровна, соглашайтесь. Уверяю, дороже вы дом не продадите. На всякий случай я сейчас позвоню в риелторскую контору и сообщу им, что у нас есть покупатель.

Женька торопливо простилась с Задорновым, отложила телефон в сторону, и в этот момент он зазвонил. Женька взглянула на дисплей и продемонстрировала его мне. Я без особого удивления увидела фамилию «Руднева». Женька ответила, а я припала ухом к трубке.

– Алло, это Софья, ради бога извините, я не сразу поняла, кто звонит.

Мы переглянулись, одновременно усмехаясь.

– Ничего страшного. Мы нашли пудреницу, не вы ее случайно оставили?

– Нет, не я.

– Что ж, в таком случае извините.

– Вы… вы позвоните мне, как только определитесь с домом? – неуверенно спросила Софья.

– Непременно, – заверила Женька. Я вернулась на свое место, а подруга задумчиво почесала за ухом мобильным телефоном. И было от чего впасть в задумчивость. Возможно, мы действительно разговаривали сейчас с Софьей Ивановной, но голос в трубке определенно не принадлежал девице, с которой мы недавно расстались. – Черт‑те что, – изрекла Женька. – Ты что‑нибудь понимаешь?

– А чего тут не понять? – вздохнула я. – Девица дала нам номер телефона какой‑то своей знакомой, но мы позвонили раньше, чем она успела ее предупредить. Потом наша девица с ней связалась, и та перезвонила, поспешив исправить оплошность.

– А почему бы этой посреднице не оставить свой номер телефона? А если его нет, просто сказать: позвоните подруге?

– Ей явно не хочется называть свое собственное имя, – ответила я. – Девушка соблюдает инкогнито. По этой причине и парик нацепила. А макияж? Уверена, встреть мы псевдо‑Рудневу через полчаса без парика и боевой раскраски, вряд ли ее узнаем.

– И зачем все это? – глядя на меня с таким видом, будто мне известна страшная тайна, ей недоступная, спросила Женька.

– Логично предположить, что это как‑то связано с наследством. По крайней мере, до того, как Патрикеева скончалась, подобных странностей в твоей жизни не случалось.

– Мы можем узнать, кто такая эта Руднева? – нахмурилась Женька.

– Ты на Петечку намекаешь? Боюсь, это будет не просто. Вовсе не факт, что она зарегистрирована в нашем городе. А для масштабных поисков не худо бы знать чуть больше.

– Есть еще ее приблизительный возраст, – сказала Женька.

– Ага. Но настоящей Рудневой может быть вдвое больше.

– Дела… – подруга вновь почесала за ухом, а я взволнованно заявила:

– Удивляюсь, как ты могла уехать, не взглянув на дом.

– Задорнов сказал…

– Плевать на Задорнова, – зашипела я, перегнувшись к Женьке и стараясь, чтобы наш разговор не услышали люди за соседними столиками, время обеденное, народ набежал, и теперь почти все столы были заняты. Словно в ответ на мои слова, Женькин телефон опять ожил.

– Задорнов, – шепнула она и ответила.