Конечно, мы могли бы пересекать комнату медленно и осторожно, практически бесшумно, напоминая сиамских близнецов, лавирующих на минном поле, но в этом случае не успели бы добраться до сумочки до его возвращения.

Вероятно, мысли мои она читала с той же легкостью, с какой распознала безумие в моих глазах.

— Я имела в виду совсем другое. Подумала, если попрошусь в туалет по срочному женскому делу, он позволит мне взять сумочку.

Срочное женское дело.

Может, сказался шок от того, что предсказание деда реализовалось, может, из головы не выходил убитый библиотекарь, но я все думал и думал, что же означают эти три слова.

Почувствовав мое недоумение, чем совершенно меня не удивила, Лорри пояснила:

— Если я скажу, что у меня месячные и мне срочно нужно поменять тампон, я уверена, что он поведет себя как джентльмен и позволит взять с собой сумочку.

— Он — убийца, — напомнил я ей.

— Но он не кажется мне таким уж грубым убийцей.

— Он застрелил Лайонела Дейвиса в голову.

— Это не означает, что ему чужда галантность.

— Я бы не стал на это рассчитывать.

Она скорчила раздраженную гримаску, но все равно осталась чертовски красивой.

— Я очень надеюсь, что ты не законченный пессимист. Это уже чересчур — попасть в заложники к убийце библиотекаря, да еще оказаться прикованной к законченному пессимисту.

Я не собирался с ней спорить. Мне хотелось ей понравиться. Каждому парню хочется понравиться красивой женщине. Тем не менее я не мог согласиться с такой характеристикой.

— Я не пессимист, а реалист.

Она вздохнула:

— Так говорят все пессимисты.

— Ты увидишь, — пообещал я. — Я не пессимист.

— А я — неустанная оптимистка, — сообщила она мне. — Ты знаешь, что такое «неустанная»?

— Пекарь и необразованный — это не синонимы, — заверил я ее. — Ты не единственная читательница и мыслительница в Сноу-Виллидж.

— Так что означает «неустанный»?

— Не знающий устали. Настойчивый, упорный.

— Именно, не знающий устали. Я не знающая устали оптимистка.

— Тогда тебя следовало назвать не Лорри, а Полианна[20].

В пятидесяти футах от нас киллер, ранее покинувший комнату, вернулся к столу, нагруженный пожелтевшими газетами.

Лорри не отрывала от него взгляда. В ее глазах читалась расчетливость хищницы.

— Выбрав удобный момент, — прошептала она, — я скажу, что у меня срочное женское дело и мне нужна сумочка.

— Пилке для ногтей, даже острой, с пистолетом не справиться, — запротестовал я.

— Снова ты за свое. Законченный пессимист. Таким нельзя быть даже пекарю. Если ожидать, что все торты подгорят, так и будет.

— Мои торты никогда не подгорают.

Она изогнула бровь.

— Это ты так говоришь.

— Ты думаешь, что сможешь ударить его в сердце и оно остановится, как часы, в которых лопнула пружина? — спросил я, подпустив в голос лишь малую толику сарказма, чтобы она не смогла уменьшить мои шансы добиться ее согласия пообедать со мной, если мы оба сможем пережить этот день.

— Ударить в сердце? Конечно же, нет. В крайнем случае бить нужно в шею, стремясь попасть в сонную артерию. А наилучший вариант — удар в глаз.

Выглядела она как мечта любого мужчины, а вот говорила что-то кошмарное.

Должно быть, у меня опять отвисла челюсть. А потом я пролепетал:

— Удар в глаз?

— Если вогнать пилку достаточно глубоко, то можно достать и до мозга, — она кивнула, показывая, что такой расклад полностью ее устраивает.