Хирург с величайшими предосторожностями сложил подарки Шаламова в спортивную сумку, взвесил ее в руке – выдержат ли ручки? И в это время снова раздался звонок «домового».

Железовский. Он был взволнован и скрыть своих чувств полностью не мог.

– Клим, на Ганса Варлица ночью было совершено нападение.

– На Варлица?! Постой, постой, почему на него? И в связи с чем?

– В связи с тем, что кое-кому хочется развязать кампанию против нас под лозунгом: «Интрасенсы – болезнь цивилизации». А поскольку болезнь опасна смертельно, лечить ее надо оперативно, хирургическим путем.

– Ты… шутишь. – Взгляд Мальгина был откровенно недоверчив.

– Какие уж тут шутки. Это второй случай, причем очень хорошо подготовленный, мы не можем выявить ни количество нападавших, ни конкретных исполнителей, ни руководителей. Так что осторожней, пожалуйста, будь настороже, интуиция мне подсказывает, что и против тебя готовится какая-то акция.

Мальгин улыбнулся.

– Не волнуйся, я не беспомощен, хотя и не вижу причин такого к себе отношения. А насчет Варлица надо сообщить в безопасность, Боянова примет меры.

– Безопасность знает, но там не все чисто, похоже, происходит утечка информации в лагерь наших недругов. Короче, я тебя предупредил. Вечером с Игнатом будем у тебя, эксперт сообщит что-то важное, идей у него много.

Железовский выключил канал со своей стороны, виом стал просто полупрозрачным облачком.

И тут кто-то странно знакомый и чужой одновременно, потерявшийся и одинокий, снова позвал Мальгина из невообразимой дали, пытаясь передать что-то значительное, жизненно необходимое, полное скрытого смысла. Клим попытался запеленговать источник пси-передачи, превратившись в колоссальной чувствительности антенну, но его усилия активизировали дремлющую до поры до времени память «черного человека», и хирург потерял сознание, не успев как следует подготовиться к «фазе чужого».

ГЛАВА 5

Экипаж работал слаженно и точно, как пальцы руки, координируемой «мозгом» – инком спейсера, и в другое время Джума обязательно оценил бы подготовку профессионалов погранслужбы, но из-за недавнего разговора с Бояновой, во время которого он вдруг высказал сомнения насчет полного контроля Мальгиным самого себя, у безопасника пропало настроение: все казалось, что он предал хирурга, обманул, подставил, и мысли об этом терзали душу не хуже кошачьих когтей. Вспомнился тезис отца: ищи изъяны не в сопернике, а в себе, а тот, кому ты нужен, оценит тебя сам.

– Единственный вопрос – нужен ли я ей, – вслух пробормотал Джума, держа в памяти образ Карой. – Во всяком случае, нужен ли так, как Мальгин. Если да – шанс еще есть, к тому же это зыбкое равновесие долго продолжаться не может, да и не видно, чтобы Клима особенно занимали думы о Карой, иначе он уже нашел бы ее на «Эдипе-2»…

– Минутная готовность, – проговорил динамик голосом инка в зале координации.

Джума переглянулся с сидевшим рядом Бегичем. Молодой пограничник с момента посадки тихонько насвистывал какую-то мелодию и не цеплялся с необязательными разговорами: несмотря на молодость и вопреки жизнерадостной натуре, был он работником опытным и рос на глазах. Покидая Горловину, числился Бегич в реестре погранслужбы грифом, то есть имеющим полномочия на действия по индивидуальным планам, возвращался же туда он коброй – командиром обоймы риска.

– Старт! – прозвучал в зале тот же голос, и черное пространство ринулось на людей сквозь виом, заполнило собой Вселенную, погасило мысли и чувства…

Джума «всплыл» из беспамятства одновременно с Бегичем, практически тотчас же после финиша – схода спейсера со «струны», что говорило о завидном здоровье обоих.