– Я не имею претензий к Ромашину как к человеку, он симпатичен мне, умен, энергичен и… не менее загадочен, чем Клим Мальгин.

– Ну, Мальгин ладно, а при чем тут Железовский? – помедлив, спросил окончательно сбитый с толку Джума.

– Поисками Шаламова они занимаются втроем. – Боянова дала понять, что время аудиенции истекло. – И это опасно. Для людей и всех нас в том числе. Я не призываю вас вести наблюдение за троицей, что-то предпринимать, анализировать, работать, одним словом, но, если возможно, просто побудьте с ними рядом, подстрахуйте Мальгина, помогите ему… чем – не знаю сама, советом, может быть, уважением, добрым отношением, готовностью помочь наконец.

Хан встретил прямой взгляд женщины и понял недосказанное. В душе угрюмо шевельнулся второй «я», скептик и пессимист, но Джума не дал ему возможности высказаться. Пробормотав слова прощания, он вышел из кабинета, унося в душе взгляд Бояновой, в котором сквозило сомнение в его способностях.

Разговор с Бояновой не принес ожидаемого облегчения, а пустые комнаты дома, заполненные тишиной и грустью, усугубили плохое настроение. Однако Джума заставил себя встряхнуться и после короткого сеанса йогатренинга почувствовал прилив энергии.

Переодевшись и оглядев себя в зеркале, он остался доволен своим внешним видом – целеустремленный, сильный, озабоченный, но знающий себе цену молодой человек. Подумать, с виду вполне фартовый парень, но именно подобные стандарты и не нравятся Карой. «И все же изменять имидж не стану, пусть будет хоть что-то неизменное, отвечающее внутреннему мироощущению. Карой должна это понять, иначе нет смысла продолжать ее поиск в ней самой. Кстати, у нее скоро день рождения, не забыть бы вовремя вручить подарок».

Безопасник любовался игрой сережек, перстня и колье из лунного камня – гарнитур «Лукавая Селена» и спрятал его в стенной шкаф, он хранил его давно и с нетерпением ждал случая вручить адресату.

Запирая дверь от квартиры, Джума вдруг заметил у порога белый квадратик пластпапира. На двух сторонах квадратика тотчас же проступили строки на английском языке: «Информация к размышлению. Грядет очищение Мира от скверны инородцев-интрасенсов, которые есть Болезнь человечества, ведущая к полному его вырождению. Мы, Чистильщики и Хирурги, призванные излечить человечество от Болезни, призываем всех в наши ряды. Кто не с нами, тот против нас! С кем ты, гражданин Земли?»

Джума хмыкнул, пожал плечами, спрятал карточку в карман и поспешил к лифту. Дверь за спиной зажгла красный глазок, означающий, что хозяев нет дома.

Через полчаса, преодолев три тысячи километров от Ходжара, где он жил последние полгода, до Рязани, где располагался Институт внеземных культур, Джума входил в кабинет директора института, академика, доктора ксенологии Георгия Дикого. К удивлению безопасника, его приветствовал не директор, которого он знал в лицо, а Герхард Маттер, ведущий ксенолог по системе Орилоуха, толстый, громадный, лысый, с роскошной черной бородой. Кокос Маттера был распахнут чуть ли не до пояса, оголяя волосатую грудь, что, впрочем, было в его стиле: ксенолог никогда не обращал внимания на такие мелочи, как одежда, мода, этика и отсутствие вкуса. Основным принципом, который он исповедовал, был принцип удовольствия, хотя и несколько модернизированный: Маттер находил удовольствие только в работе.

– Какие гости! – пророкотал он басом, не таким роскошным, каким обладал Железовский, но все же впечатляющим. – По делу? Требуется информация, анализ или точка зрения на события в погранзоне?

– Ни то, ни другое, ни третье. – Джума пожал пухлую волосатую длань ксенолога. – Не ожидал увидеть вас в этом кресле. Смена власти или случай?

Маттер снял дужку эмкана – он работал с компьютером, и световая беготня на рабочем столе директора прекратилась.