Клим взял с поклоном меч и за секунду сделал семь мгновенных движений, показав защитные приемы спереди, с боков и сзади. Меч, остановившись на последнем взмахе, прикрыл его сверху.

По тому, как расширились глаза бритоголового, Клим понял, что противник не ожидал в его лице встретить мастера-фехтовальщика высокого класса, однако останавливаться было уже поздно: вызов был принят.

– Держись! – успел сказать Харитон, и бой начался. Бой этот состоял из сотен уловок, финтов, обманных движений и намеков на удар, хотя со стороны казалось, что бойцы почти не двигаются, замерев друг против друга, лишь мечи их выписывают сложные траектории, но клинки русского меча и самурайской катаны встретились лишь дважды. Первым сделал выпад бритоголовый, пытаясь пробить двойной блок, вторым ударил Мальгин, совершив хитрое и сложное движение, после которого меч противника отлетел в угол зала. Бритоголовый замер, потом сорвал вдруг с лица повязку, открыв лицо типичного японца, упал на колено. Сквозь маску равнодушия и безразличия на лице его проступили выражения ярости и восхищения.

– Вы победили, мастер. Оотоко тацудзима! А мне говорили…

Мальгин опустил меч, но в этот момент двое, до этого безучастно наблюдавшие за поединком, с воплями бросились на него с мечами. Через минуту к ним присоединились еще двое, а потом в зал вошел Марсель Гзаронваль, и в руке у него был не меч, а гипноизлучатель «василиск». Мальгин понял, что в его распоряжении всего несколько секунд. Гзаронваль не станет ждать финала схватки и уложит его в тот момент, в какой сочтет нужным… и вызовет фазу «черного человека». Что случится потом, Клим боялся и представить.

Бритоголовый, собравшийся протестовать против дальнейшего развития событий (пятеро на одного!), в результате стал свидетелем самого короткого и немыслимо быстрого боя. В течение трех секунд четверо «ниндзя» лишились мечей (двое из них получили при этом переломы кистей), а Марсель Гзаронваль – «василиска», не успев выстрелить в то место, где за мгновение до этого стоял Мальгин. Увидев у лица лезвие меча, Гзаронваль вспотел, а встретив беспощадный взгляд хирурга, понял, что сейчас последует удар. И удар последовал, но Мальгин просто шлепнул красавца фухтелем, что соответствовало пощечине. Правда, от этого шлепка Гзаронваль очнулся не сразу.

– Оотоко тацудзима! – прошептал бритоголовый, глядя вслед Мальгину с изумлением и восторгом. И совсем с другими чувствами провожали хирурга взглядами четверо приятелей Гзаронваля и еще один зритель, находившийся далеко от этого места.

Пока Мальгин возвращался домой, клокотавшие в его душе ненависть и ярость улеглись, вновь всколыхнулась тревога за Купаву и недовольство собой: он знал, чем кончаются подобные приглашения, и мог бы не терять времени. Но очень хотелось… очень хотелось!.. Да, признался со вздохом Клим сам себе, очень уж хотелось показать этим суперменам, кто есть ху в этой ситуации. Жаль вот только, что, удовлетворив комплекс неполноценности, он не удосужился выведать у Гзаронваля, где Купава.

Харитон не рискнул вмешаться в монолог хозяина, и Мальгин был ему благодарен за это.

Дома он вымылся, окончательно смыв с души и тела пот и злость, и скомандовал «домовому» включить запись второго звонка.

В стене над глазком виома развернулся световой веер передачи, появилось изображение симпатичной голубоглазой девушки, на лице которой читались беспокойство и сомнение.