Мобилизация и настройка организма заняли около четырех минут.

Если бы кто-нибудь со стороны увидел Мальгина, он надолго запомнил бы эту картину: лицо и пальцы рук хирурга светились, волосы стояли дыбом и потрескивали электрическими искорками, грудь вздымалась высоко и часто, а сердце работало в таком темпе, что его стук слышался на расстоянии!

– Зондирование пассивное – альфа!

– Готов, – раздался сквозь шуршание фона в голове Мальгина голос Гиппократа. – Имя пациента?

– Купава Шаламова.

Тишина, пульсирующий фоновый шелест.

– Диагноз?

– Специфический делирий.

– Причина?

– Базз, ви-нарко, кортикомузыкальный сексоклип.

– Но ведь это ведет к распаду сознания, речи и памяти, к расторможенности животных влечений, выработке паранойяльной системы…

– Знаю, предупреждения излишни. Будь готов к параллели, придется идти за барьер дифференциальной амнезии, и без твоей памяти не обойтись. Слушай и молчи, пока не позову.

Клим «отключил» все органы чувств, способные помешать сосредоточению и работе мозга в режиме «пси-осмоса», в том числе и зрение, проверил, под рукой ли аптечка «Скорой помощи» и принесенная с собой аппаратура, поймал знакомый, тихий пси-вызов, похожий на детский лепет, полуплач-полусмех, звон капели и шелест листвы, прошептал беззвучно: погоди, кто бы ты ни был, я очень занят, – и обрушил на голову внутренний мир Купавы.

Если бы не подготовка, воля и колоссальный опыт пси-зондирования, он мгновенно был бы оглушен пси-шумом расторможенной деятельности коры головного мозга Купавы, но и ему пришлось туго в сражении с ураганом спутанных чувств женщины, с кипящим водоворотом основных биоритмов и стеной субъективного семантического пространства, не пропускающей пришельца.

Сознание его раздвоилось. Одной «половиной» он видел себя деталью пейзажа и ощущал действующим лицом фантомного сюжета, рожденного фантазией Купавы, иллюзорной реализацией ее потребностей; другой, обросшей десятками тончайших игл-щупалец – сгустков пси-поля, которые служили одновременно тончайшими хирургическими скальпелями, блуждал по коре мозга и активным зонам, каждым «щупальцем» точно находя на теле поврежденного аксона точки оперативного вмешательства. Стирание информации – это разрушение метастабильных ионных цепочек (биоэлектрических экссудатов) и нейронных связей, и управлять этим сверхтонким процессом способен только компьютер с колоссальным быстродействием, но Мальгин недаром носил звание мастера-хирурга высочайшей квалификации, он мог работать и без компьютерного усиления. Однако прошло немало времени (по внутренним часам), прежде чем Мальгину удалось преодолеть несколько слоев бесформенных тающих видений и выбраться к более или менее упорядоченному, осмысленному внутреннему миру Купавы, созданному ее расстроенным воображением…

Серая, нескончаемая, выжженная неведомым огнем пустыня с черными полями сажи и пепла, с редкими струйками дыма…

Серое мутное небо с застывшими мохнатыми, черными и багровыми облаками…

Черная неподвижная река – не то мазут, не то асфальт…

Мертвое спокойствие.

Мертвая тишина.

Ночь отравленной души…

– Где мы?

– Подкорка височной доли два, уровень сознания, – просочился в голову бестелесный пси-голос Гиппократа. – Порог димидиат серв. Эффект иллюзорного бытия. Полная потеря ориентации, утрата жизненных реалий. Коррекции не поддается. Необходима немедленная операция в условиях института!

– Без советов, Умник! – огрызнулся Мальгин, примериваясь второй, «хирургической» половиной сознания к безошибочному пси-уколу.