– Не переоценивайте свои силы, Сенешаль. Железовский интрасенс и может за себя постоять. Мы уже однажды пробовали его обломать – не вышло.

– Моя команда не участвовала в этом, а дилетантов я не держу, вы знаете. Если разрешены все приемы…

– Не все, еще рано, припугните его, если сможете, но не больше. Намекните, что мы знаем о его деятельности на ОБ, и предупредите, чтобы не очень старался.

– Это все?

– Все. – Хозяин дал понять, что аудиенция закончена, и гость молча встал.

Ландсберг все-таки сумел напроситься в гости, и теперь Бояновой приходилось прятать настроение, в котором преобладали недовольство и неуютное чувство несвободы. Отвечала Власта на доводы председателя СЭКОНа резче, чем обычно, хотя и старалась одергивать себя. Ландсберг почему-то стал внушать ей отрицательные чувства, и Боянова наконец задумалась над этим обстоятельством: интуиция пыталась что-то подсказать ей, но язык ее был пока непонятен.

Карина была дома, готовилась с инком к уроку по математике, пришлось знакомить ее с гостем и предупреждать, чтобы не мешала беседе. Последнее было нелишне, потому что Карина росла очень общительным ребенком и находила друзей везде. Врагов у нее не было вовсе, потому что, в отличие от матери, характер девочка имела на удивление мягкий, легкий и уступчивый.

– Ни в мать, ни в отца, а в проезжего молодца, – шутила по этому поводу сама Власта.

Домашний киб принес кофе с молоком и без, и Ландсберг сказал, продолжая начатый спор:

– В конце концов люди не виноваты, что эволюция закрепила в нашем поведении стремление подтвердить свое положение в иерархии.

– Это называется – ранговый голод, – кивнула Боянова. – Я ничуть не возражаю, утверждайте себя на здоровье, но не на уровне жестокости. Природа бережлива, и потому большинство внутривидовых конфликтов разрешается без кровопролития, но у людей почему-то не срабатывает порог запрета, и в результате наверху ранговой лестницы остаются не самые сильные, не самые умные, но обязательно самые жестокие! Особенно это касается молодежной среды.

– Не согласен, организация молодежного слоя – зеркальное отражение взрослой. С момента рождения и до смерти человек карабкается вверх, доказывая свое превосходство, и я не вижу в этом ничего особенного.

– Я тоже. Даже в наше время, когда есть возможность всех одеть, обуть, накормить, удовлетворить почти все материальные потребности, когда создана действенная система полового воспитания и решена проблема семьи, ранговая компонента счастья остается. Более того, она становится более значимой и желанной, без ранг-инстинкта хомо сапиенс просто немыслим, иначе застой эволюции, стегспансия, гибель ветви. Но, к сожалению, наши социальные институты не увидели резкого повышения уровня рангового голода и не выработали рекомендаций, как проводить профилактику жестоких методов достижения личных вершин. Вот и появляются все чаще «эскадроны жизни», «клубы острых ощущений»… «хирурги», наконец.

– Вздор! – бросил Ландсберг, но тут же поправился с улыбкой. – Извините, погорячился. Но «хирурги» – это нонсенс, миф, глупая выходка гонцов с испорченной фантазией. Не все, о чем кричат отроки определенного возраста, нужно принимать на веру.

– Может быть, однако нападения на интрасенсов множатся. «Хирургов» это рук дело или «врачей» иного плана, не знаю, но работать с ними необходимо. Служба безопасности – на три четверти профилактическая организация, и проблема «хирургов» – наша проблема, вместе с инспекцией социоэтики, конечно. Я вас убедила?

– Нет, – упрямо качнул головой председатель СЭКОНа.