Я рассказала Миле обо всем, что произошло между мной и Костей на больничном балконе. Мила дослушала меня до конца и ни разу не перебила. Когда я закончила свой сумбурный рассказ, она встала и ударила кулаком в стену.

— Ну почему ты мне сразу не рассказала?

— А что это могло изменить?

— А ты что, сразу не могла догадаться, к чему может привести эта поездка?!

— Не могла, — растерянно повела я плечами.

— Ну ты даешь! Я думала, ты хоть немного сообразительнее. Я с первого взгляда поняла, что Костин отец — законченный мафиози, к таким, как он, доверия нет. По нему сразу все видно: холеный гусь, морда хитрая, а что у него на уме, одному Богу известно. Если бы я знала, откуда ветер дует, никогда бы не согласилась на эту авантюру.

— Но откуда я могла знать, что на этой даче трупы валяются да убийцы греются?!

— А тут и знать нечего. Если бы ты рассказала мне эту историю сразу, то я бы тебе спокойненько объяснила, что никакой шкатулки тут нет.

— Как это нет?

— Молча. Нет и никогда не было.

— И с чего ты так решила?

— С того! Костя тебе это говорил почти при смерти. У него боли были страшные. Он на стуле не мог и пяти минут просидеть. Его папашка таскал сильные наркотики и давал медсестрам, чтобы они ему кололи. Наркотиков наколят, у него начинаются галлюцинации. Вот у него приход пошел, планка съехала, он и стал придумывать про какую-то любовницу. Он все это придумал, понимаешь? Помнишь тот вечер, когда нам сильно действующий наркотик вкололи? Мы с тобой тогда летающую тарелку увидели. Улавливаешь?

— Улавливаю… Ты хочешь сказать, что вся эта история не что иное, как болезненный бред Кости?

— Вот именно.

— Что-то мне в это с трудом верится. Мне кажется, что все, что говорил Костя, было самой настоящей правдой. Ты бы видела его глаза… Ты бы видела, каким он был искренним…

— Представляю. Только жалко, что ты не видела, сколько наркотиков ему перед этим вкололи. Господи, и в кого ты такая доверчивая!

Наступила пауза. Я достала платок, вытерла лицо и стала прислушиваться. Конечно, я не верила, что покойники могут оживать и приносить какое-то зло, но сидеть в темноте, зная, что где-то рядом умершая женщина, дело, скажем прямо, просто отвратительное.

Тишина угнетала еще больше.

— Мил, а как ты думаешь, эту женщину убили или она сама умерла? — заговорила я.

Мой вопрос был ужасно нелепым, но я задала его потому, что мне было невыносимо сидеть в этой тишине, хотелось услышать спокойный голос подруги.

— Ее убили выстрелом в голову, — ответила Мила.

— Откуда ты знаешь?

— У нее во лбу пулевое отверстие. Она умерла сразу, даже не мучилась.

— Но ведь там темно. Как ты могла это увидеть?

— Элементарно, я случайно на него наткнулась!

— Ты потрогала ее лоб?!

— Так получилось…

— Ты потрогала руками покойника? — никак не могла успокоиться я.

— Я же тебе сказала, так получилось. — Господи, тебе же нужно срочно помыть руки.

— Каким образом, если тут воды нет?! Что ты, в самом деле, запаниковала, словно маленькая девочка?

В этот момент входная дверь открылась, и на пороге появился один из мужчин. Если не ошибаюсь, это был тот, которого звали Сергеем. На мое лицо упала полоска света, мои глаза заслезились, слишком долго мы находились в полной темноте.

— Ну что, еще живы? — грубо окликнул он нас.