Четыре квадратных камня располагались на серебряном кольце – желто‑красные, непрозрачные. Пятый камень – круглый, черный – был укреплен в центре кольца. Впрочем, черным он казался лишь на первый взгляд. Присмотревшись, можно было заметить в глубине его алую искру – словно огонек разгорался во мраке.

Парень на всякий случай вытянул руку в жесте, отвращающем беду, а затем решительно защелкнул пояс на талии. И тут же фыркнул, представив себе, как нелепо выглядит голый человек с этакой шишкой на пузе.

Последние мрачные мысли вылетели из бесшабашной головы. Орешек выглянул из пещеры.

Узкая заросшая тропинка сбегала в окруженную лесом крохотную – чуть больше обычной поляны – долину, где среди кустов и высокой травы были разбросаны обломки чудовищных статуй.

Вот он, Храм Крови, Храм‑Без‑Крыши!

Как ни странно, Орешек не испытал страха, оказавшись в урочище черного колдовства. Куда тревожнее было бы ему в глухомани, где деревья никогда не слышали человеческого голоса. Жутковатые статуи были созданы людьми, и среди них – даже поваленных, заросших травой – парень чувствовал себя спокойнее и увереннее. Он даже начал напевать портовую песенку о контрабандистских шхунах, которые шторм прижал к берегу и разбил о скалы.

Не сумела судьба одолеть лишь одну,

Урагана лихую подружку.

В развороте ложилась она на волну,

Как красотка – щекой на подушку…

Песня оборвалась: из‑под ног бродяги с шумом вспорхнула птица. Крупная и, надо полагать, вкусная. Устраивалась, видно, в траве на ночь… А ему‑то, бедняге, где приткнуться?

Тут как раз он и вышел к распахнутой клыкастой пасти. И даже присвистнул от восхищения. Зверь был огромен… да его же высекли из целой скалы! Потому статуя и не повалена. Кажется, это дракон со сложенными крыльями. Пасть вытянута, как у щуки, а зубищи‑то, зубищи!.. А что с верхней челюстью? Похоже, она раньше двигалась… Вей‑о! Вот в чем дело! На нижнюю челюсть клали человека… а здесь был рычаг… верхняя челюсть падала и перешибала жертву пополам. Теперь рычаг выломан, на его место в выемку вбит камень, и страшная пасть застыла, полуоткрывшись. Мерзкая штука, но… но может защитить от дождя.

Орешек проверил, надежно ли держится камень в выемке, и с опаской заглянул в драконью глотку. Места хватит, можно прекрасно выспаться, но что, если этот ротик все‑таки закроется?.. А‑а, замечательно: за узкой глоткой, в драконьем пузе, есть щель для стока крови, довольно широкая, через нее можно выскользнуть наружу…

Так за чем дело встало? Он что, дожидается, пока здесь построят постоялый двор? Ночлег в чреве дракона – о таком не мечтали и древние герои! Долго ли наломать зеленых веток… И вот уже Орешек с наслаждением растянулся на ароматной подстилке. Он так устал, что даже не расстегнул неудобный серебряный пояс. В теле ныла каждая жилочка, но даже эта боль казалась сладкой.

Впрочем, блаженное состояние длилось недолго. Теперь, когда опасность отступила, на бродягу навалился голод. Вей‑о‑о, кишки в узел завязываются! Ладно, не привыкать, не в первый и наверняка не в последний раз ложится он спать с пустым брюхом. Есть проверенный способ – вспомнить перед сном что‑нибудь приятное. Лучше всего детство…

Мягко улыбаясь, парень закрыл глаза. Солнечные пятна на каменном подоконнике, крики ласточек под крышей, запах пыли и старой кожи от книг, навощенная дощечка в руках и ласковый голос хозяина: «Ну‑ка, Орешек, покажи, что ты там успел изобразить?..»

– Ну‑ка, Орешек, покажи, что ты там успел изобразить?

Восковая дощечка покрыта неуклюже нацарапанными знаками. Читает мальчик уже хорошо – на подоконнике лежит лист серой бумаги с отрывком из легенды о Двенадцати Магах, который он только что без запинки отбарабанил вслух.