– Доктор МакДаллан прав, папа, – рассудительно сказала Стефани. – Я много думала об этом, особенно с тех пор, как мы с тобой начали говорить о Барстуле, и, на самом деле, полагаю, есть три вещи, которые мы должны сделать, если, конечно, сможем.

– Какие три вещи? – спросил МакДаллан, пристально посмотрев на нее.

– Во-первых, думаю, вы правы. Независимо от того, что мы делаем, большинство людей – особенно те, кто на самом деле не встречал древесных котов – продолжат думать о них как те пустоголовые в Твин Форксе. Они продолжат думать: «О, какие милые, пушистые маленькие домашние животные!» Я думаю, это, вероятно, опасно для отдельных древесных котов, учитывая, как далеко некоторые люди уже зашли, пытаясь их поймать. Но поскольку это касается всех древесных котов, я думаю, вы правы, что было бы лучше для них быть недооцененными, чем переоцененными, по крайней мере поначалу.

– Поэтому, я думаю, мы хотим, чтобы люди осознали, что они умны, они используют инструменты, но считали их… ну, своего рода неизменно милыми детьми, если вы понимаете, что я имею в виду. Разумный вид, который нужно защищать, а не эксплуатировать, но который никто не станет воспринимать как реальную угрозу.

Она сделала паузу, наблюдая за МакДалланом, дожидаясь его медленного кивка, после чего продолжила дальше.

– В то же время, однако, я думаю, мы действительно должны дать понять, что они разумный вид. Причем не только это, а что они коренной разумный вид Сфинкса. Они были здесь первыми – это их мир, не наш – и мы должны убедиться, что никто не попытается отнять его у них.

– И, наконец, как часть первого, о чем я говорила, мы должны убедить людей, по крайней мере на Сфинксе, что древесные коты, которые приняли людей, больше чем просто питомцы. Древесные коты, как Львиное Сердце и Фишер должны быть… послами, я думаю. Я видела, что они могут сделать, когда сердятся. – Она вздрогнула, вспомнив огромную гексапуму, визжащую в агонии, когда ее буквально рвала в клочья приливная волна «милых, пушистых» древесных котов. – Рано или поздно, другие люди тоже это поймут. Я имею в виду, доктор Хоббард уже поняла и я подозреваю, что рейнджеры Лесной Службы думают в том же направлении. Ну, конечно, хорошо и замечательно убедить людей, что они «неизменные дети», за которыми нужно присматривать, но в то же время, мы должны убедить людей вокруг, что никакому древесному коту внезапно просто не придет в голову съесть чьего-то пекинеса или домашнего попугая… или порвать чью-то глотку!

Она остановилась, глядя на МакДаллана, и доктор посмотрел на нее в ответ. Затем он посмотрел на ее родителей.

– Замечательная у вас дочь, – сказал он им.

– Мы тоже так думаем, – ответила Марджори, улыбаясь Стефани, и МакДаллан вновь обратил на нее свое внимание.

– Я согласен со всем, что ты сказала, – сообщил он ей, – но, думаю, по второму твоему пункту нам стоит продвигаться немного медленнее.

– Но они были здесь первыми! – запротестовала Стефани. – Мы просто не можем позволить людям отнять у них всю планету!

– Нет, не можем. И если говорить что-либо еще по этому поводу, то мы и не позволим. Но, если честно, одна из причин, почему я думаю, что хорошей идеей будет их недооценка, по крайней мере на первых порах, это то, что все произошедшее с Амфорами было из-за того, что они стояли на пути. Колонисты, которые обосновались на Барстуле, уже разделили планету и права на ее минералы. Если на то пошло, они уже передали некоторые из прав на разработку планеты инвесторам из других миров в обмен на капитал, что им нужен был для роста и развития собственной колонии. Поэтому, когда внезапно обнаружились Амфоры, появились группы – фракции – которым грозило потерять очень много земли… и денег.