– Но я не это имела в виду. – Софи простодушно взглянула на Гранта. – Отец выгнал тебя из дому, не дав ни пенни. Откуда же ты взял деньги на жизнь за границей?

– Играл, – не моргнув глазом, солгал он. – Несколько лет назад, в Риме, удалось сорвать крупный куш: и ставки были огромными.

– Ясно. – Софи смотрела на него спокойно и чуть высокомерно. Угадать ее мысли было нетрудно: по-видимому, хотела сказать, что после выигрыша он вернулся за стол и спустил все до последней монетки.

Поэтому Гран снова солгал:

– Вложил деньги в крупные судостроительные компании, инвестиции принесли большие дивиденды, и я разбогател.

Софи удивленно округлила глаза, но в следующее мгновение неожиданно рассмеялась.

– Инвестировал неправедно нажитые средства? Право, Грант, даже не знаю, поздравить тебя или упрекнуть.

Софи обладала редкостной, восхитительной улыбкой. Такой непосредственной реакции он не видел с тех самых пор, как лишил возлюбленную девственности, а потом шокировал и ее, и самого себя, сделав ей предложение, которого Софи не приняла.

Словно устыдившись собственной наготы, Софи натянула покрывало до самого подбородка. Зеленые глаза смотрели холодно. Недавно бушевавшая страсть бесследно исчезла.

– Ты прав, произошла ошибка, – сухо заявила она. – Я не выйду за тебя, Грант. У тебя нет ни титула, ни богатства. Зачем мне несчастный, которого отвергло собственное семейство?

Воспоминание до сих пор причиняло нестерпимую боль. Что ж, он непременно снова овладеет Софи, и на сей раз она его не оттолкнет. Он просто не позволит ей это сделать. Отнимет способность противостоять и сопротивляться, а потом окончательно поработит бесконечным наслаждением. Восторжествовав, воспользуется покорностью и уязвимостью и, в конце концов, вырвет роковое признание.

Софи вела себя сдержанно, осторожно, неприступно. Потребуются немалые усилия, чтобы укротить и приручить испуганного зверька.

В холле Грант взял Софи за руку и нежно погладил мягкую ладонь. Прежде она сразу таяла от безыскусной ласки, а сейчас напряглась и попыталась спастись бегством. Но Грант крепко держал ее руку.

– Хватит обо мне. Теперь расскажи о Люсьене.

Сердце дрогнуло от страха, рожденного вовсе не вызывающим поглаживанием. К горлу подступил комок. Откуда это замкнутое выражение лица? Что означает внезапное молчание? Боже милостивый, неужели Грант разгадал тайну? Неужели подозревает, что Люсьен – его сын?

Один лишь взгляд развеял опасения. Темные глаза действительно ярко горели, но только не гневом, а ненасытным мужским голодом. Он смотрел на ее губы, а непокорное женское тело тут же ответило на призыв волной желания.

Софи свернула к изящной арке парадной лестницы и снова попыталась высвободить руку. Грант отпустил ее, чтобы она могла приподнять юбку, когда поднималась по лестнице. Ладонь Софи все еще горела от его прикосновения, однако, сохраняя самообладание, она продолжала вести светскую беседу.

– Ты уже встречался с моим сыном, – спокойно напомнила она. – О чем еще рассказывать?

– Чем мальчик интересуется, кроме оловянных солдатиков? Тяготится ли уроками так же, как когда-то тяготился я? Любит ли скатываться вниз по перилам?

– Разумеется, не любит. В нашем доме это нелепое занятие строго-настрого запрещено!

– Жаль. – Грант провел рукой по изогнутой дубовой поверхности. – Помнится, здесь было очень приятно скользить!

Темные глаза сияли детским восторгом, и Софи невольно замедлила шаг. А вдруг этот непредсказуемый человек воспользуется правом опекуна и начнет учить ребенка всяким глупостям? Эта мысль привела Софи в ужас.

– Обещай, что не будешь склонять Люсьена к рискованным поступкам, – строго предупредила она.