— На всякий случай я оставлю здесь этот чек. Если вы передумаете, то можете обналичить его в леджендском банке и уехать с сыном когда пожелаете.

— А кто же будет присматривать за вашим сыном?

— Он сам в состоянии о себе позаботиться. Я никогда не замечал, чтобы он в ком-нибудь нуждался.

— Как и вы, мистер Джордан? Возможно, он просто подражает вам, притворяясь, что никто в целом свете ему не нужен.

Коул усмехнулся:

— Понятно. Вы полагаете, что вы и есть тот человек, который мне нужен.

Кэтрин улыбнулась ему приторной улыбкой:

— От души надеюсь, мистер Джордан, что лошадь выбросит вас из седла и вы сломаете себе шею. Всего хорошего, сэр.

Аккуратно закрыв за собой дверь, она услышала его раскатистый смех.

— Джереми, не нужно повторять, что ты слышал о них. У Захарии Джордана нет матери, поэтому мы должны быть снисходительны к нему и…

— А у меня нет отца, — заметил Джереми, и Кэтрин уловила в его голосе зависть. — Однако этот факт никогда не служил оправданием моему плохому поведению.

— Джереми, милый, зато у тебя есть мать, которая находится в здравом рассудке и очень любит тебя. А у этого бедного ребенка нет никого, кроме отца, который помешан на мысли, что все женщины жаждут женить его на себе. Тщеславный, надменный, не говоря уж о его невежестве и отсутствии хороших манер…

Джереми как-то странно посмотрел на нее.

— Пойдем, — сказала она, поднимая лежавшие на полу вещи. — Сначала попытаемся понять, где находятся его комнаты, а уж потом подыщем себе комнаты в другом конце дома.

Джереми подхватил остальной багаж и последовал за матерью.

— И надо найти комнату, где можно навесить на дверь большой замок, — напомнил он ей.

— Я думаю, мистер Стюарт просто шутил, — сказала Кэтрин, поднимаясь по лестнице. Дойдя до второго этажа, она посмотрела в обе стороны длинного коридора. Поколебавшись немного, она двинулась вправо.

— А по-моему, это неплохая идея, — настаивал мальчик, сгибаясь под тяжестью ноши. — Правда, мама, замок нам бы очень пригодился.

Кэтрин открывала двери, заглядывала в комнаты и с омерзением захлопывала. Видимо, когда-то эти комнаты были красиво обставлены, но, оставленные без присмотра, стали почти непригодными для жилья. Повсюду были грязь и пыль, а в одной комнате мышь устроила гнездо в перовой подушке. В некоторых комнатах были открыты окна, и, видимо, уже давно, судя по тому, как сильно там были повреждены мебель и пол.

Открыв дверь в самом конце коридора, Кэтрин ахнула, и Джереми поспешил заглянуть через ее плечо. Не вызывало сомнений, что это была его комната — так мысленно Джереми называл человека, который доставил столько неприятностей его матери. По всей комнате были раскиданы вещи и грязная обувь. У самой двери лежала гора носков, не стиранных годами.

Подцепив пальцами один из них, Кэтрин стала разглядывать его на вытянутой руке. На мыске зияла дыра.

— Отвратительно, — сказала Кэтрин. Она бросила носок на пол и захлопнула дверь. — Идем, Джереми, поищем себе комнату в другом конце коридора.

— А где спит второй? — вдруг вспомнил Джереми, с трудом поспевая за матерью.

Кэтрин не ответила, но про себя подумала, что бедный Захария, возможно, спит где-нибудь в городе, в одном из этих… домов, завсегдатаем которых был его отец.

Кэтрин вытерла тыльной стороной ладони вспотевший лоб, откинула упавшую на глаза прядь волос и устало посмотрела на сына. Она стояла на коленях и пыталась оттереть пол в кухне, который не мыли лет десять.