Мне часто приходилось напоминать себе, что прошло лишь шесть месяцев – почти девять, если считать нашу первоначальную договоренность, и что Сара скептически относится к матримониальной теме. Она продолжала снимать квартиру, но, честно говоря, я не знал, зачем она так утруждается. Первый месяц или два, после того как мы помирились, мы жили то у нее, то у меня, но мой дом был больше, мебель лучше, а освещение в спальне подходило для фотографий с участием Сары, которые я любил делать. Вскоре она уже все ночи проводила в моей постели. Она будет моя навсегда, но, черт возьми, приходилось напоминать себе, что не стоит торопиться.

Выдержав то, что казалось мне пристойным промежутком времени после ухода Беннетта, я тоже поставил стакан на стол и взглянул на Уилла и Генри.

– Джентльмены, – начал я, – я отправляюсь получить свою долю танцевальных удовольствий со сказочной лас-вегасской пташкой.

Они оба даже не отвели взглядов от танцовщиц на сцене, и я был вполне уверен, что они не заметят, куда я пошел.

В коридоре слева от сцены располагались номера с названиями планет. Эти комнаты предназначались главным образом для лэп-дэнса – вроде той, куда сейчас отправился Беннетт. Как по мне, единственное, что представляло интерес в этих номерах, – то, что для Беннетта собиралась танцевать Хлоя.

Но помещения справа от сцены, названные просто по цветам, имели совершенно иную функцию. В них никто не мог войти, за исключением некоторых сотрудников клуба и очень избранной группы клиентов. Секция, отгороженная веревкой, предназначалась для постоянных клиентов, которые платили за привилегию увидеть половой акт. Как и «Красная луна» в Нью-Йорке, «Черное сердце» в Вегасе в некоторой степени потакало желаниям богатых любителей вуайеризма.

Как я и ожидал, никто из моих друзей даже не посмотрел на меня, когда я встал, обошел наши кресла и аккуратно проскользнул сначала в заднюю часть зала, а потом к дальней стене. Пусть даже они ничего не замечают, не стоит привлекать их внимание к приватному коридору, в который я направляюсь.

Я прошел вдоль стены и приблизился к месту, где стоял мужчина почти моего роста в черном костюме и с наушником. Кивнув, он отстегнул тяжелую шелковую веревку и пропустил меня за толстый бархатный занавес.

У меня был полный доступ. Никто из моих приятелей сюда не допущен, какими бы влиятельными или сладкоголосыми не были братья Райан. Я заставил Джонни пообещать, что они даже случайно не наткнутся на нас с Сарой.

Я бывал вместе с ней в «Красной луне» так много раз, что мне не надо было заглядывать в другие комнаты, чтобы знать, что я там увижу.

В Красной комнате один мужчина хлестал обнаженную женщину, пока другой капал ей на грудь горячий воск.

В Белой комнате мужчина засунул руку по запястье в распростершуюся на столе женщину.

В Розовой комнате я заметил трех женщин, ублажавших одного мужчину.

Толстый ковер заглушал звуки моих шагов. Здесь, в отличие от «Красной луны», прозрачные с одной стороны окна, выходившие в каждую комнату, были меньше, хотя окон было больше. От этого казалось, что в каждом ты видишь другое зрелище, другой ракурс той же самой сцены – излюбленное удовольствие вуайериста. За последние несколько месяцев я узнал, что участники, даже самые откровенные и фетишисты, редко изображали что-то, помимо техничного безэмоционального секса. И это хорошо. Как говорит Джонни, большинство постоянных клиентов хотят лицезреть только откровенный секс, какой они не видят в телевизоре или у себя в спальне.

Но в «Красной луне» были несколько завсегдатаев, которые специально приходили по средам посмотреть на нас с Сарой. Эти ночи были для нас выше всех остальных обязательств – работы, друзей и семьи. «Красная луна» давала нам возможность выразить что-то, в чем мы оба нуждались.