– Мужья пришли! Мужья пришли! Господа древние римляне, просыпайтесь: мужья пришли!

Бросается к Марцию и в слезах виснет у него на шее; Марций в недоумении. Павел мчится дальше с тем же радостным криком: «мужья пришли!» Выползают заспанные римляне и занимают правую сторону сцены. Марций, воинственно, подбоченившись, надменно ждет, пока соберутся.

Толстый римлянин. Клянусь Вакхом! – я так сладко спал, как в первый день основания Рима. Что это за чучело?

– Тише: это мужья.

– А! – пить хочется! Прозерпиночка, дай квасу, дружок!

Из рядов сабинян скромный призыв:

– Прозерпиночка, – ау!

Толстый римлянин. А этому что надо? Он тоже зовет мою жену.

– Тише, это ее муж.

– А! Я и забыл. О, небо! – как хочется пить: после этой похлебки и крепкого сна я готов выпить целое озеро! Но как готовит Прозерпина! Воистину, господа древние римляне, это дар Божий!

– Тише!

– А! Я и забыл. Но какой я нынче видел странный сон: будто сплю я и вдруг вижу. Рим начинает падать, падать, падать… Так и упал.

– Но что же наши жены? К ним пришли, а они и не показываются, это неловко.

– Верно, одеваются.

– О, это вечное женское кокетство! Казалось бы, что такое: бывший муж! – а и тут надо проявить свое вечно-женственное. Нет, никогда я не пойму психологии женщины!

– О, небо! – как хочется пить. Долго будут стоять эти истуканы? – хоть бы сыграли: у них трубы. Глядите, глядите – они шевелятся.

Анк Марций. Господа римляне, теперь, когда мы стоим лицом к лицу, вы, надеюсь, не станете долее скрываться и дадите нам прямой и честный ответ. Вспомните, римляне, что совершили вы в ночь с двадцатого на двадцать первое.

Римляне растерянно переглядываются и молчат.

Да вспомните же! Неужели и вы ничего не помните? Да постарайтесь же припомнить, господа! Поймите, что я не могу тронуться, пока вы не припомните.

Толстый римлянин в испуге шепчет другому: «Может быть, ты помнишь, Агриппа? Что-то должно быть важное, а?» – «Нет, не помню». – «Это у меня, должно быть, от сна память отшибло». – «Я лучше уйду, ты мне после расскажешь». – «Да что ему нужно?»

(Громким голосом.) Так я вам напомню, римляне: в ночь с двадцатого на двадцать первое апреля свершилось величайшее злодеяние, какое только знает история – кем-то, о ком я скажу дальше, были злодейски похищены наши жены, прекрасные сабинянки!

Римляне, вспомнив, радостными кивками подтверждают: «Да, да; да, да. Так вот в чем дело! – совершенно верно: именно двадцатого апреля!»

Толстый римлянин (почтительно). Ну и голова у этих сабинян!

Анк Марций. И эти похитители – вы, римляне! О, я знаю, вы станете оправдываться, отвергать факты, гнусно искажать юридические нормы, прибегая к той отвратительной казуистике, которая неизбежно сопутствует всякому нарушению права.