— Если я понадоблюсь, ищи меня здесь. Для тебя и Лены я сделаю все, что угодно. Ты и сам знаешь это.

Она откинула волосы с моих глаз и улыбнулась мне. Доктор Эшкрофт была лучшей подругой моей мамы. Я не назвал бы ее улыбку материнской, но она подбодрила меня.

Мэриан поморщила нос.

— Ты пахнешь розмарином?

Я пожал плечами и, проскользнув в дверь, оказался под серым небом зимнего дня. Наверное, Юлий Цезарь был прав. Мне следовало взглянуть своей судьбе в глаза. И какой бы она ни оказалась — предначертанной звездами или создаваемой мной, — я не мог сидеть и ждать.

Снег застал меня на пути домой. Мне даже не верилось, что это случилось. Я смотрел на небо, и снежинки падали на мое замерзшее лицо. Густые и пушистые, они парили в воздухе, как белые феи. Назвать непогодой это было нельзя. Скорее, дар небес, возможно, даже чудо — прямо как в песне о светлом Рождестве.

Подойдя к дому, я увидел ее. Она сидела на крыльце, отбросив капюшон на спину. Легкий иней серебрил ее черные волосы. В то мгновение я вдруг понял, почему начался снег. Она предлагала мне примирение. Лена улыбнулась. В одну секунду все куски, на которые развалилась моя жизнь, сложились воедино. Все исправилось само собой и стало пусть не идеальным, но вполне сносным. Я сел рядом с ней на ступени.

— Спасибо, Лена.

Она прильнула ко мне.

— Я просто хотела немного успокоить тебя. Мне так неловко, Итан. Я не хочу, чтобы ты страдал. Я не знаю, что буду делать, если с тобой приключится беда.

Я провел ладонью по ее сырым волосам.

— Не отталкивай меня, пожалуйста. Мне очень тяжело терять людей, которых я люблю.

Расстегнув куртку Лены, я обвил рукой ее талию. Мы прижались друг к другу, я начал целовать ее и целовал до тех пор, пока не почувствовал, что если мы не остановимся, то все находящееся от нас на расстоянии ярда расплавится.

— Что это? — пытаясь восстановить дыхание, спросила она.

Я поцеловал ее снова, возносясь на новой гигантской волне струившейся через нас энергии. Вскоре мне пришлось отстраниться от манящих губ и сделать глоток воздуха.

— Наверное, это называется судьбой. Я собирался зацеловать тебя до потери чувств — еще после зимнего бала. И теперь ты меня не остановишь.

— Остановлю!

— Нет, не сможешь.

— Тогда тебе придется подождать. Я все еще под домашним арестом. Дядя Мэкон думает, что я пошла в библиотеку.

— Меня не волнует, что ты под арестом. Я-то свободен. Хочешь, мы вместе поедем в Равенвуд? Если потребуется, я буду спать со Страшилой на собачьем коврике.

— Между прочим, у него есть спальня! И кровать с пологом!

— Что ж, прекрасно!

Она улыбнулась и сжала мою руку. Снежинки таяли, опускаясь на наши разгоряченные лица.

— Я соскучилась по тебе, Итан Уот.

Лена поцеловала меня. Снег повалил сильнее. Он падал на нас и превращался в струйки воды, словно мы излучали огромное количество тепла. Словно мы стали радиоактивными элементами.

— Мне нравится твоя идея. Мы будем вместе столько, сколько сможем. Пока...

Лена замолчала, но я знал, о чем она подумала.

— Мы отделаемся от этого проклятия. Я обещаю тебе.

Она кивнула без особого энтузиазма и уютно устроилась в моих руках. Я почувствовал успокоение, растекающееся по нашим телам.

— Понимаешь, Итан, мне сегодня не хочется думать о плохом.

Она игриво толкнула меня.

— Да? А о чем тебе хочется думать?

— О снеговиках. Я никогда не лепила снеговиков.

— Правда? Ты же жила в Виргинии. Там все их лепят.

— Я провела в Виргинии только несколько месяцев. И мы не дожили до первого снега.

Через час, слепив перед крыльцом большого снеговика, мы, мокрые и замерзшие, сидели за кухонным столом.