— Вас не повесят, и вы забудете дорогу в дом Монкриффа навсегда, — прошипел он сквозь стиснутые зубы. — Я вас вызволю отсюда. Вы должны верить в это, Керри. Я приехал сюда не для того, чтобы окончательно вас потерять! Верьте мне. — И поскольку она не отозвалась сразу, он схватил ее за плечи и встряхнул. — Дайте слово, что не потеряете в меня веру!

— Клянусь! — вскричала Керри, однако при этом не смогла избавиться от опасений, что могущество Монкриффа слишком велико, чтобы Артур мог совладать с ним.

Но прежде чем она успела произнести это вслух, дверь позади них отворилась; Артур тут же отпустил Керри и отошел. Он успел беззвучно прошептать: «Я вас люблю», — и повернулся.

— Вы тут пробыли достаточно, — проворчала миссис Мьюир.

— Вы, сударыня, будете давать миссис Маккиннон более пристойную пищу, иначе об этом узнает правосудие! — бросил Артур и вышел из комнаты.

Дверь за ним захлопнулась, ключ повернулся в замке. Керри рухнула на колени, напрягая слух, чтобы услышать его голос. Когда наступила тишина, она упала на матрас и плакала, пока не уснула.

Артур вышел во двор старинной крепости и посмотрел вверх, на маленькое окошко башни. Скрипнув зубами от ярости, он взлетел на жеребца, которого привез из Йорка — у него не было ни малейшего желания в очередной раз разыскивать по всей Шотландии подходящую лошадь, — и пустил его в галоп, демонстративно отвернувшись от недостроенной виселицы.

Это место вызывало нехорошие ассоциации. Артуру рассказал один пастух, что то, что осталось от старого замка, используется для разных целей, в том числе и как тюрьма в тех редких случаях, когда это требуется. Но крепость была хорошо укреплена, и проникнуть в нее было практически невозможно. Он обещал Керри, что добьется ее освобождения, и он сделает это. Оставался один маленький нюанс — он совершенно не представлял себе, как это сделать.

Одно было ясно — он не может выкрасть ее и снова отвезти в Англию. Нет, это сражение придется вести на шотландской земле. Первое, что он должен сделать, — найти адвоката, и он дал шпоры коню, которого провидчески назвал Вольный.

Когда он принял окончательное решение отказаться от всего, что было у него в Англии, и приехать сюда, чтобы быть с Керри, его друзья и семья были в шоке. Только Алекс улыбался и отводил взгляд. Джулиан пытался его отговорить, но под конец хлопнул Артура по плечу и велел не забывать, что блестящая идея уехать в Шотландию принадлежит именно ему, Джулиану, а потом сообщил всем собравшимся в доме на Маунт-стрит, что в жизни не видел большего сентиментального глупца, чем Артур Кристиан. И, в конце концов, пожелал ему удачи.

Это было правильное решение, и, продвигаясь на север, Артур с каждым днем все больше в этом убеждался. Когда судно отошло от Кингстона, ему пришло в голову, что он прожил всю жизнь, плывя по воле волн и барахтаясь в них, чтобы оставаться на одном месте, и при этом ни разу не позволил себе роскоши просто жить. Он подумал о Филиппе. Вот уж он-то, судя по всему, с удовольствием ходил по краю пропасти, отвергал границы, установленные приличиями, и, как оказалось, жил полной жизнью. Керри, на свой лад, поступала так же. Она яростно отстаивала свои убеждения и, не задумываясь, рисковала всем ради тех, кого любила.

У Артура никогда не было убеждений, от которых он мог бы отказаться, у него никогда не было принципов, ради которых стоило бы рисковать жизнью.