Лес кишит ими.
Она ничего не ответила; руки ее соскользнули с его шеи. Он немного отклонился и посмотрел на нее. В слабом свете костра было видно, что глаза у нее зажмурены, губы слегка раскрыты, лицо побледнело. Ему стало жаль ее, и он успокаивающе погладил ее по спине.
— Не хотите ли немного со мной посидеть?
Она кивнула, отошла и провела рукой по щеке неловким, застенчивым жестом. Сунув пистолет в кобуру, Артур направился к огню.
— Я тоже сначала испугался непривычных звуков, пока не увидел этих милых зверюшек, — солгал он.
Слабо улыбнувшись, миссис Маккиннон взяла свою сумку, устало подошла к маленькому костерку и опустилась на землю, точно черное облако, поставив сумку на колени. В первый раз с момента их злополучной встречи он заметил, какой у нее утомленный вид. Наверное, этот день дался ей нелегко — одна среди абсолютного безлюдья.
Он оставил ее ненадолго, чтобы набрать еще дров. Положив их в костер, он снова уселся под деревом. Миссис Маккиннон, сосредоточенно нахмурив лоб, рылась в сумке. Шляпку она где-то потеряла, и ее волосы цвета ночи блестели в свете костра, особенно те густые пряди, что, выбились из строгого пучка на затылке.
Она была очень недурна собой. Не выдающаяся красавица, но весьма приятной внешности. Самым замечательным в ней были глаза; носик был симпатичный и дерзкий, полные губы — цвета неспелой сливы… Да, действительно, очень, очень недурна. Можно даже сказать — красавица.
— Бисквиты, — проговорила она, развязывая узелок, который достала из сумки. — Мэй, моя родственница, — это она мне Их положила. — Она смущенно захихикала и пригладила волосы. — Наверное, решила, что в Данди я умру с голоду.
— Так вы приехали из Данди? — спросил он. Его вдруг заинтересовало, какие дела привели к тому, что миссис Маккиннон оказалась в столь отчаянном положении.
Она кивнула, но объяснять ничего не стала. Сунув руку в узелок, она достала то, что называла бисквитом, и протянула ему.
Скорее это можно было бы назвать лепешкой. Артур улыбнулся и с благодарностью принял угощение.
— Очень вкусно, особенно если добавить к ним сливки и джем. Благодарю вас. — Он погрузил зубы в лепешку — и застонал от восторга. Хотя лепешка пробыла в узелке бог весть, сколько времени, она была рассыпчатой и нежной и прямо таяла во рту. — Господи, — пробормотал Артур, откусывая второй кусок. — Пища богов! Передайте от меня комплименты вашей Мэй, миссис Маккиннон.
И тогда она улыбнулась. Это была та улыбка, которая мгновенно пленила его на дороге, — она походила на сверкающую вспышку тепла. Эта улыбка… да, именно от этой улыбки молодая вдова становилась необычайно хорошенькой.
— Замечательные бисквиты, правда? Мэй делает их каждую субботу для Большого Ангуса. — Миссис Маккиннон откусила от своего бисквита небольшой кусочек и стала медленно жевать.
— Ангус? Это что же, ваш сын? — спросил Артур. Она вспыхнула и покачала головой.
— Это муж Мэй, вот кто. У меня нет детей. — В ее голосе слышалось легкое сожаление.
— Значит, вы давно вдовеете, — высказался он, не подумав.
— Восемь месяцев.
Восемь месяцев. Срок никакой. Бедная девочка — она, конечно же, все еще сильно горюет. Но ведь он-то до сих пор переживает из-за смерти Филиппа, хотя и прошло уже три года. Артур посмотрел на хорошенькую вдовушку, и ему снова стало жаль ее. Так молода — и уже пережила смерть любимого человека. Такая хорошенькая — и так страдает.
— Я очень сожалею о вашей утрате. Она удивленно вскинула глаза.
— О! Благодарю вас, но мой муж очень долго болел. |