|
– А ты ведь и впрямь хороша, тебе это известно? Прими мои комплименты. Но тебе вовсе не стоило беречь для меня свою девственность. Я ждал, что ты окажешься несведущей в любовных утехах женщиной, а вышло так, что ты невинна. Подумать только, что меня, герцога Портсмута, ненавидящего Наполеона и желающего ему смерти, пекущегося о благе Британии, прошла какая-то кузина, и ей было совсем нетрудно это сделать. Этому должно быть какое-то объяснение, правда, боюсь, я еще не скоро получу его. – Ричард стянул одеяло вниз, обнажив ее ноги. Девушка не шевельнулась: у нее не осталось сил бороться. Он положил руку ей на живот. – Единственный уголок твоего тела, на котором нет синяков, царапин и ссадин, – заметил он.
Она попыталась оттолкнуть его, но Ричард крепко держал ее. – Прикрой меня, – попросила она. – У меня нет сил… – Было бы глупо сопротивляться мне сейчас. Скоро я тебя прикрою, но сперва хочу убедиться в том, что на твоем теле нет серьезных ран. Из пылкого любовника он превратился в чужого человека, кипящего гневом. Закрыв глаза, девушка отвернулась, а Ричард стал осторожно ощупывать ее ребра. – Ты права, все ребра целы. Можешь считать, что тебе повезло. Нет, не двигайся, тебе нельзя. По-моему, ничего серьезного пет. Лежи спокойно, а я принесу кое-что из снадобий миссис Нидл. Так Эванжелина и лежала обнаженной, думая о том, что будет с ней, с ее отцом, с Эдмундом. Когда Ричард вернулся, лицо его было спокойным и решительным. – Лежи спокойно, – еще раз велел он. Она почувствовала, как его пальцы осторожно втирают снадобье и самые глубокие царапины. Внезапно девушка ощутила, что руки его дрожат. Словно почувствовав на себе взгляд герцога, Эванжелина медленно открыла газа. На ее губах мелькнула горькая, беспомощная улыбка. – Я не хотела причинять тебе зла, поверь мне, – прошептала она. – Но сейчас уже слишком поздно. Ты должен защитить себя, должен спрятать Эдмунда. – Скажешь мне всю эту чушь чуть позже, а пока молчи. Он перевернул ее на живот. Спину, ягодицы и ноги женщины покрывали такие же темные синяки и чуть подсохшие раны. Герцог выругался. Эванжелина не двигалась, пока он втирал лекарство; она слышала лишь его тяжелое дыхание. Он представлял, каких усилий ей стоило вернуться и Чеслей, и невольно восхищался силой ее духа. Если Дрю и заподозрил что-то, то ее беспечное поведение рассеяло все его подозрения. Можно не сомневаться, что Дрю считает ее глупенькой легкомысленной женщиной. – Ну вот, – промолвил он, переворачивая ее на спину. – Дело сделано. Пододвинув стул к кровати, он сел и забарабанил по спинке пальцами. – Что ж, теперь кое-что мне стало понятно, мадемуазель, – задумчиво проговорил Ричард. – Например, ваше неожиданное появление в замке, ваше зависимое положение, ваше непреодолимое желание во что бы то ни стало остаться в Чеслее. Даже ваше лживое вдовство. Да, если бы вы появились здесь как невинная девушка, правила приличия потребовали бы отвезти вас к какой-нибудь женщине, которая стала бы за вами присматривать. И в таком случае ваш замысел не удался бы. – Он помолчал, вспомнив, как Эванжелина переживала из-за смерти миссис Нидл. – Я уверен, что вы невиновны и смерти миссис Нидл. Больше того, – он нахмурился, – ее смерть сильно огорчила вас. Но ведь вы знаете, кто убил се, не правда ли, Эванжелина? Не приди мне в голову пригласить полицейского, ты бы так и продолжала обманывать меня! – Да, – ответила девушка. Ричард припомнил, с какой настойчивостью Эванжелина рвалась в военное министерство. – Ага, вот еще что, – продолжал он. |
