— Ромина! — Его голос почему-то дрогнул. — Ромина, уезжай домой, прошу тебя… Не хочу тебя в это вмешивать! Ты слишком молода, слишком красива…

— Спасибо за комплимент, но у меня другие планы.

— Знаешь, когда я впервые встретил тебя, то сначала подумал, что ты одна из самовлюбленных светских девушек, которых… короче говоря, которых я всегда недолюбливал.

Ромина пожала плечами.

— Что ж, в таком случае тебе остается только извиниться передо мной за то, что не так меня понял. Когда я говорила…

— Дело не в том, что ты тогда сказала… Хотя по твоему тону мне сразу стало ясно, что ты меня страшно невзлюбила! Возмущало другое… орхидеи, эти чертовы орхидеи, разбросанные по полу… И просто кричащие о том, что накануне ты была с «русским дворянином семнадцатого века», или как там еще любит называть себя всеобщий любимец ваших светских тусовок… Высшее общество всегда мне претило. Я несколько раз попробовал поучаствовать в его, с позволения сказать, «мероприятиях», но тут же прекратил это, на мой взгляд, абсолютно бессмысленное занятие. Напрасно потраченное время, неинтересные люди…

— Знаешь, можно подумать, будто ты смертельно обижен и готов всеми силами мстить этому светскому обществу, — не скрывая иронии, заметила Ромина.

Она твердо вознамерилась не доводить разговор до обсуждения Алекса и их отношений, поскольку одно только воспоминание о том вечере, когда ей довольно необычным способом доставили письмо Криса, вызывало у нее приступ легкой дурноты…

— А почему бы и нет? — моментально ответил Мерлин, как ни странно, с веселой улыбкой. — Моя мама всегда была крайне обеспокоена тем, чтобы ее сынуля встречался с правильными людьми. Что автоматически предполагало, прежде всего и в основном, правильную девушку, которая со временем превратится в достойную, уважаемую всеми, но при этом на редкость занудливую и совершенно неинтересную жену.

— А какая нужна на самом деле?

Ромине с огромным трудом удалось сделать так, чтобы голос звучал естественно и достаточно незаинтересованно.

Мерлин немного помолчал, но затем все-таки ответил:

— Наверное, неиспорченная. Честная и открытая.

Такого ответа Ромина не ожидала. Неиспорченная и открытая? Так просто? Поразительно! Значит, ему нужна женщина, за которой не ухаживают другие мужчины, которой не дарят дорогих подарков и не посылают орхидеи…

Ей хотелось крикнуть во весь голос, что она совершила эту глупость всего только один раз. Что она сама не знает, как и почему это случилось, что ей тогда было очень одиноко… Причины, причины, причины… Увы, ни одна из них, пусть даже самая уважительная, не могла служить оправданием ее слабости, безволия, ее беспринципного, безнравственного поступка.

— Почему ты вдруг замолчала?

— Думаю.

— О прошлом или о будущем?

— О будущем, конечно, — солгала Ромина, испугавшись, что может выдать себя.

— Тогда нам лучше начать его планировать, — деловито заметил Мерлин. — Гид сказал, когда мы должны быть готовы?

— Да, сказал. Самолет на Луксор вылетает около шести часов дня. Нам надо выезжать приблизительно в половине пятого.

— Так, а сейчас половина четвертого. Значит, пора принимать душ и переодеваться… Слушай, у тебя случайно нет какой-нибудь пудры? Надо бы сделать мое лицо чуть белее и романтичнее. Ведь для остальных я все еще болею и неважно себя чувствую…

— Конечно есть. Всегда с собой, как у любой женщины. — Ромина почему-то даже улыбнулась. — Иди мойся и переодевайся, а я тем временем подыщу тебе, что нужно.