Мусульманские запреты относились и к евреям, и к христианам, но за спиной христиан стояли европейские страны с их послами и консулами, которые могли заступиться за единоверцев. Евреи же оставались всегда беззащитны и свою порцию помоев получали сполна.

Самому за себя не постоять; выходит, надо искать защиты - опять-таки унижаться. Еврей становился жертвой - таким его видели все, он сам тоже.

Выжить для средневекового еврея значило: подладиться, подольститься. Ростовщику перед рыцарем или бюргером - только шапку ломать. Скромность - лучшее, что может вырасти на такой почве, об остальных качествах удобнее помолчать.

«Человек должен быть скромным... Держи голову склонённой, глаза опущенными...» - учил в XIII в. раби Моисей из Эвре (Франция), а один из столпов еврейской мысли раби Моше бен Нахман (Рамбан) предостерегал евреев от употребления в пищу мяса хищных птиц, чтобы не дай бог не перенять их жестокость и агрессивность. В XV в. знаменитый раввин в послании к еврейским общинам Германии по поводу угрозы погромов напоминает: «Общины должны постоянно помнить стих: “Блажен человек, который всегда пребывает в страхе” (Притчи Соломона, 28, 14)» и подписывается так: «человек, который не способен царствовать, который пишет, исполнившись смирения, ничтожный Иосиф Колон» [3, 207, 277-8].

Борис Чичибабин(«Еврейскому народу»): «Помутилось семя Ветхого Сиона. Догорели страсти, Опустились плечи, Ни земли, ни власти, Ни высокой речи...»

Ещё и через века, в XX в. Жан-Поль Сартр заметит: «Евреи - самые кроткие из людей. Страстно, самозабвенно выступают они против всякого насилия...» Сартр восхищается, но на обороте той медали рисуются еврейские погромы и дымы Освенцима.

Украинская Хмельничина - очередной этап уродования массового еврейского сознания. Религиозные авторитеты евреев уравняли казацкие жертвы с «мучениками за веру» эпохи крестоносцев. Те же грехи избранного народа - те же муки. Подтверждалась неизбывность и обречённости евреев, и их вины - их положения жертвы. Вослед Хмельничине взыграла новая волна народных надежд на очередного «спасителя» Саббатая Цви - массовый психоз развеялся с крахом саббатианства, что многим евреям показалось дополнительным указанием на безысходность их судьбы. Еврейская душа крепче прежнего познавала свою долю - приучалась к будущей нацистской бойне.

Еврейский философ Моисей Мендельсон в XVIII в. отмечал: «Гнёт, под которым мы живём уже столько столетий, лишил наши души мужества... Естественное стремление к свободе не находит среди нас своего проявления. Оно... выражается лишь в молитвах и страданиях, но не в активных действиях...»; «Месть ищёт для себя объект, и если она не может обратиться вовне, она начинает грызть собственную плоть...» [7, 68].

В биологических опытах крысу в клетке колотят электрическим током, она мечется в поисках выхода, потом, отчаявшись, ложится на пол клетки и, когда ей открывают дверцу - уже не уходит на свободу. Так рождался «жертвенный еврей».

Евреи никогда не забывали о своей избранности. Стремление христиан или мусульман обратить евреев в свою веру было дополнительным доказательством особой ценности еврейской души. Еврейская гордость росла, гонители оказывались всё ниже и ниже. На презрение к себе евреи отвечали презрением ещё бóльшим: у них-то ведь не было другой силы для самоутверждения. В I в. Иосиф Флавий на оскорбления грека-юдофоба Апиона отвечал пламенным сочинением - через полторы тысячи лет на все публичные поношения еврейский язык не поворачивался ответить. Преследователи, по мнению евреев, преступили все границы человечности, они - нелюди, говорить с ними унизительно и бесполезно (разве что «диспуты» при крайней нужде, под угрозой смерти), остаётся терпеть.