- Сэй, Роб, грузите ее в фургон, мы уезжаем. Я скоро буду, - бросил брюнет своим подчиненным.

Хлоя видела лишь смутные тени, но поняла, что мужчины подняли Дэни и стали отдаляться. Она застонала, не в силах им помешать. Лишь ногти прошлись по асфальту. Чистое отчаяние и ничего более.

Брюнет повалил ее на спину, и Хлоя закрыла глаза. Боль снова начала нарастать. Будто на краю сознания она услышала треск разрываемой ткани. А ведь это был дорогой бадлон...

- Он мне мешал, - будто извиняясь, проговорил этот садист, а потом и вовсе избавил ее от испорченной вещи, сняв останки бадлона через голову и оставив Хлою лишь в бюстгальтере. Кожа покрылась мурашками, едва по ней прошелся легкий ветерок. Хло вновь застонала, силясь хоть что-то сделать. Только вот ничего не выходило. Боль блокировала все ее силы и даже мешала спокойно двигаться. "Чертов сильный ублюдок". - Почему ты не в платье? Мне нравилось смотреть на твои длинные ножки, сладкая, - его язык прошелся вдоль ее пупка, после чего мужчина рассмеялся. - Вот так гораздо лучше. Не нужно прятать от меня свои прелести. Считай, я готовил тебя для транспортировки.

От того, что ее тела касались чьи-то чужие губы и руки, Хлою вдруг замутило. Заметив, как она силиться удержать содержимое своего желудка, брюнет явно разозлился. Вскочив на ноги, он пнул ее в бок, и Хло несколько раз перекатилась, прежде чем замереть лицом на асфальте. Тут же голову подняли уже привычным способом. Вероятно, у них у всех был пунктик на женские волосы.

- Не смей, тварь, - прошипел он, а потом дико рассмеялся прямо ей в ухо. - Ничего, тебе у меня понравится. Будет очень весело, я обещаю.

Боль стала невыносимой, и Хлоя, наконец, уплыла в столь желанное забытье.

Курт бродил по улице не в самом лучшем своем настроении. Несколько десятков минут назад покинутая им встреча оставила в душе какой-то странный осадок. Хмуро вглядываясь в лица прохожих, он не запоминал ничего, кроме их "цвета" и аромата. Все так похожи и одновременно различны. Рой, без матки, без особых целей, разрозненный и от того легко порабощаемый. Он любил их и ненавидел. Глупые дети, оставленные богом и теряющие веру. К чему им стремиться? Когда некого превозносить, смертные чаще упираются в ненужное поклонение себе или еще каким-либо глупым вещам. Все эти дети нуждаются в хорошей встряске, нуждаются в отце иль матери всевышней. Но они, этернели, великие бессмертные и чуждые солнечному миру твари, потомки потустороннего голода и черноты, никогда не дадут своим овцам сбежать.

Какая-то девушка в драных джинсах и футболке с культовой группой девяностых на секунду остановила на нем свой взгляд. Курт улыбнулся этому еще не до конца распустившемуся цветку, и она ошарашено заморгала. Он остановился, вдруг понадеявшись, что впервые за долгое время нашел такого смертного, что смотрит не только вокруг себя, но гораздо дальше. Девушка еще раз моргнула прекрасными и чистыми глазами цвета молодой травы и в следующее мгновение замотала головой, считая, что, наверное, ей просто все это мерещится. Красивые ноги торопливо зашагали, желая уйти подальше от мелькнувшей аномалии.

Конечно, человеческий мозг не мог воспринять того факта, что кумир миллиона людей, наложивший на себя руки в самый расцвет карьеры, может быть жив и спокойно гулять по улицам города спустя больше двадцати лет.

Бейн вздохнул, почесал светлую щетину и замер.

Дитя просило помощи. Страшная боль резала все его тело, а силы были на исходе. Далекий отголосок, будто мираж на задворках сознания, но древний этернель, не раздумывая, отреагировал на то, что любой другой счел бы лишь предчувствием чего-то опасного и неприятного.

Взывать к друзьям было для него делом приятным. Чтобы ломать грань, главе клана не нужна была собственная пролитая кровь, старые знакомые слышали его и так, равно как и он их. Постоянно в голове Курта существа Той стороны говорили и спорили, обращаясь к нему.