Я понимала это уже давно – с тех самых пор, как узнала то, что не положено было знать.
Морда хаара дёрнулась под моими руками, и я с силой втянула воздух, но продолжила давить на его глазницу инструментом, похожим на огромную ложку. Хаар не мог причинить мне никакого вреда – его душа была поймана и убита препараторами, а значит, тело – не живое, не мёртвое – принадлежало людям.
– Привет.
Из за визга пил я не сразу расслышала, что подошедший человек – из за маски и очков не поймёшь сразу кто – обращается ко мне.
– Сорта, надо поговорить.
Теперь я узнала голос и ещё ниже склонилось над своим хааром – глаз не желал поддаваться.
– Давай помогу.
– Не надо. – Кажется, первые слова, обращённые к Унельму Гарту, за последние года три. Не меньше.
– Как скажешь. – Он опустился на корточки неподалёку и подвинул к себе хаарью лапу, безвольно скребущую когтями по снегу. – Тогда просто поговорим. Это нужно сделать, сама знаешь. Потом может быть сложней.
Приходилось признать: он прав. Ильмор – маленький город, где любое отклонение от ежедневной рутины привлекает чужое внимание.
Но, как известно, лучший способ спрятать что то – положить на виду. На разделку собирается весь город, но каждый слишком погружён в неприятную работу, чтобы отвлекаться на чужие разговоры. К тому же – как на мрачном карнавале, где все наряжены одинаково – с двух шагов и не разглядишь, что Иде Хальсон, по прозвищу Сорта, и Унельм Гарт, несколько лет ходившие по разным сторонам улицы, вдруг решили побеседовать перед Шествием.
– О чём ты хочешь поговорить? – Я свирепо вонзила ложку глубже, и глаз наконец поддался.
– О росте показателей дравтодобытчиков уходящего года.
Унельм был в своём репертуаре – ничуть не изменился за эти годы – как я и думала, время от времени наблюдая за ним издалека. Ярко синие глаза весело блестели даже сквозь заляпанные брызгами крови очки, и – я могла бы поставить на это – под маской он наверняка улыбался нагло и весело – как всегда.
Когда то – в детстве – я любила эти его улыбки. Пока одна из них не провела между нами черту, которую не стереть никаким разговором.
– Твои шутки уже всем надоели, если ты пришёл ко мне?
Он наклонился ниже, и теперь я могла разглядеть даже широкий светлый шрам у него на лбу. Я помнила, как он появился. И не сосчитать, сколько раз за последние годы мне хотелось подойти к нему, встряхнуть за плечи изо всех сил.
«Ты что, забыл? Как ты мог об этом забыть?»
– Мои шутки популярны, как никогда. Но мне нужно отточить их на новых слушателях… Знаешь, перед тем, как мы с тобой уедем в столицу.
– Тише ты! – но никто на нас не смотрел. Никто не слушал.
– Да расслабься. – Воспользовавшись тем, что я отвлеклась, Унельм наклонился к моему хаару и вонзил разделочный нож в его жилистое трепещущее бедро.
Я глубоко вздохнула, стараясь успокоиться.
– Если тебе на всё плевать, то мне – нет. Я хочу уехать в Химмельборг, мне это нужно, а если кто то узнает, что мы сделали…
– Сорта, мы были детьми. – Он потянул на себя мышцу, и тёмная кровь упругими толчками полилась на снег. – Это было давно.
– Это не имеет срока давности.
– Смотрю, кое кто так и не научился отпускать…
– Зато ты научился этому за нас двоих.
Унельм вздохнул, и его защитные очки затуманились сильнее.
– Я не ругаться пришёл. – Он понизил голос ещё сильнее, и мне пришлось придвинуться ближе. Теперь наши головы почти соприкасались, и Унельм, как и я, то и дело поглядывал по сторонам.
– Неужели мы подобрались к сути?
– Подобрались, и это несмотря на твои постоянные колкости. |