Вынув письма из конвертов, он молча перечитал их и лишь затем передал мне, заметив:

— Обратите внимание на качество бумаги, Ватсон, и на правописание. Вряд ли мне нужно говорить, чтобы вы обратили внимание на отпечаток пальца в нижнем углу каждой страницы.

Действительно, не обратить внимание на особенности, о которых упомянул Холмс, было просто невозможно. В конце каждого письма, там, где обычно должна была бы находиться подпись, красовался отпечаток пальца, вымазанного черными чернилами.

Они выделялись на фоне белой дешевой бумаги того сорта, который можно купить в любой лавочке. Однако в правописании я ничего особенного не заметил, разве что не было ошибок. Текст самих писем был, как и на конвертах, словно напечатан четкими буквами, выведенными теми же черными чернилами, которыми сделаны отпечатки пальцев.

Письмо с отпечатком безымянного пальца гласило:

«Тебя предупреждали, Хардерн. Убирайся из Англии, покуда цел».

Следующее письмо с отпечатком среднего пальца развивало ту же тему несколько подробнее:

«Покуда ты в Англии, твоя жизнь в опасности. Это — не пустое предупреждение».

Наиболее угрожающим было последнее письмо с отпечатком указательного пальца:

«Ты дурак, Хардерн, но из твоего упрямства ничего хорошего не выйдет. Я не намерен ждать дольше. Укладывай вещи и отчаливай, иначе, клянусь, можешь считать себя покойником».

Хардерн, с видимым нетерпением ожидавший, пока мы закончим читать письма, не мог больше сдерживаться.

— Ну, мистер Холмс, к каким выводам вы пришли? Кто этот мерзавец? И почему он меня преследует таким способом?

— Уважаемый сэр, я не ясновидец, — спокойно ответствовал Холмс, и в его глубоко посаженных глазах мелькнула насмешливая искорка. — Я не могу назвать вашего неизвестного корреспондента по имени. Для этого потребуется более подробное расследование. Однако уже сейчас готов сообщить вам кое-какие детали, которые я установил. Отправитель писем, несомненно, мужчина лет тридцати, правша и клерк, если не по профессии, то по своей подготовке. Кроме того, он британский подданный.

— А не американец, Холмс? — вмешался я, несколько задетый тем, что моя теория относительно национальности отправителя писем отвергнута.

— Нет, Ватсон, решительно нет. Именно поэтому я и попросил вас обратить внимание на правописание. Все слова написаны на английский манер. Как вы знаете, американцы иногда пропускают «лишние» гласные.

— Что же касается всего остального, — продолжал Холмс, повернувшись к Хардерну, — то я изучил множество разных почерков и смею заверить вес, что мои заключения правильны. По выражению вашего лица, сэр, я вижу, что мое описание вам никого не напоминает.

— Нет, мистер Холмс! — возбужденно ответил наш клиент. — С того самого момента, как я прибыл в Англию, мне не доводилось встречать никого из тех, кто подходил бы к данному описанию. Единственные люди, с кем я успел познакомиться в Англии, это Довагер, леди Роксэм и ее сын, но у них нет ни малейшей причины угрожать мне. Скажу больше того. Именно по приглашению лорда Роксэм мы с дочерью решили отправиться в Англию.

— При каких обстоятельствах вы получили приглашение? — поинтересовался Холмс.

— Впервые я встретил Джеральда, то есть лорда Роксэма, года полтора назад, когда он навещал в Соединенных Штатах своих родственников. Его тетушка замужем за одним из моих старинных друзей, Брайтли, из виргинского аристократического рода, который может проследить свое происхождение до времен Тюдоров. Мы получили приглашение на прием, устроенный Брайтли в честь их родственника из Англии. На этом приеме Эдит и я были представлены Джеральду Роксэму.