— Но…

— Не совершай моей ошибки, Сьюзен. Держись от этого подальше. Держись подальше от мира теней.

— Но…

Однако дед Пола увидел, что возвращается его медбрат, и мгновенно погрузился в полубессознательное состояние, не сказав больше ни слова.

— Вот, держите, мистер Слейтер, — медбрат осторожно поднес пластиковый стакан к губам старика. — Вкусное и холодное.

Не веря своим глазам, я пронаблюдала, как доктор Сласки позволил пиву потечь по подбородку и заляпать всю рубашку.

— Упс, мне очень жаль, — огорчился медбрат. — Что ж, нам лучше поехать и умыться. — Он подмигнул мне. — Рад был снова увидеть вас, Сьюзен. До свидания.

С этими словами он увез доктора Сласки к тиру.

Этот разговор стал последней каплей. Мне надо было уйти. Я больше ни минуты не могла провести за прилавком с канноли. Я понятия не имела, куда подевалась Ки-Ки, но ей придется ненадолго остаться с покупателями сладостей наедине. Мне нужно было немного уединения.

Я выскользнула из-за прилавка, прошагала, не разбирая пути, сквозь толпу, заполонившую внутренний двор, и нырнула в первую же дверь, которая попалась на глаза.

Оказалось, что это вход на кладбище миссии. Я не стала поворачивать назад. Кладбища меня не сильно пугали. То есть это, возможно, станет для вас сюрпризом, но призраки здесь редко тусуются. В смысле, около своих могил. Они чаще оказываются в тех местах, где любили зависать при жизни. На самом деле для медиатора кладбища являются синонимом мира и покоя.

Или для странника. Или кем там меня считает Пол Слейтер.

Пол Слейтер, который, как я начинала осознавать, был не просто бессовестным одиннадцатиклассником, клюнувшим — так уж вышло — на мою внешность. Нет, по словам своего деда, Пол Слейтер был… ну, дьяволом.

И я только что продала ему душу.

Все это было не так-то просто осознать. Мне нужно было подумать и решить, что делать дальше.

Я зашла на прохладный тенистый кладбищенский двор и свернула на узкую тропинку, которую к этому моменту неплохо изучила. Я частенько по ней гуляла. На самом деле иногда, отпрашиваясь с урока, я делала вид, что мне надо в туалет, а вместо этого шла сюда, на кладбище миссии, на эту самую тропинку. Потому что в конце ее находилось кое-что очень важное для меня. Кое-что дорогое моему сердцу.

Но на этот раз, когда я добралась до конца каменистой тропинки, то обнаружила, что я не одна. Джесс стоял здесь, смотря на свое надгробие.

Я знала слова, которые он читал, наизусть, потому что именно я вместо с отцом Домом проследила за их гравировкой.

«Здесь покоится Гектор «Джесс» де Сильва, любимый брат, сын и друг. Годы жизни 1830–1850».

Когда я подошла и встала рядом, Джесс поднял на меня взгляд. Он молча протянул мне руку через надгробие. Я вложила свою ладонь в его.