|
И не ошибся. - Станешь тут, - велел Генерал, глядя не на Николая, а куда-то в стену над его правым плечом. - Задача: к двери не подпускать никого, кроме Президента, меня и его. Уточнений не последовало, но Келюс понял - Генерал имеет в виду Китайца. - Если выйдут с оружием, бей без предупреждений. Из комнаты выпускать только в сопровождении его, - опять, очевидно, имелся в виду Китаец, - или меня. Вопросы? Последнее Лунин не понял до конца, но вопросов решил не задавать. Генерал, привычным движением поправив автомат на плече Келюса, повернулся, чтобы уйти, но уже у дальней двери остановился, помедлил и вернулся. - Слушай, - Генерал говорил тихо, почти шепотом. - Тут могут появиться парни в черном - один или несколько. Ты их узнаешь - у них морды красные. Главный там - майор, фамилия - Волков. Всеслав Волков. Увидишь - бей сразу. Прихватишь кого лишнего - отмажу, только этих не пропусти. И учти: они могут появиться и оттуда, - Генерал кивнул на дверь, которую и следовало охранять. - Бей в любом случае. Ясно? "Ясно", прозвучало определенно не к месту, но Келюс вновь предпочел не переспрашивать. В конце концов, почему бы в охраняемой комнате не прятаться красномордым парням в черном с майором Волковым во главе? Главное, бить их надлежало в любом случае. Генерал ушел. Китаец, внимательно взглянув на Лунина, неслышно проскользнул в охраняемую дверь. Келюс решил было, что здесь предстоит еще большая скука, чем в комнате с металлическими стульями. Армейский опыт приучил к бесконечному однообразию караулов, где тоску разгоняли лишь редкие налеты проверяющих. Но вскоре он убедился, что здорово ошибается. Минут десять было тихо. Затем дверь отворилась, на пороге появился давешний Китаец, причем не один. Рядом с ним был некто в темном балахоне, который Келюс принял вначале за дождевик, но тут же понял - это не дождевик, а действительно балахон из черной ткани, да еще с капюшоном, почти полностью скрывающим голову. Лишь на миг Лунин сумел разглядеть странное пепельное лицо, покрытое глубокими морщинами, и маленькие глаза. "Еще один китаец, - поразился Николай. - Нет, какой же он китаец! Вот, бином, как я сразу не понял! Тибетец! И этот, молодой, тоже тибетец! Однако..." Слово "бином", часто употребляемое Келюсом и вслух и про себя, свидетельствовало о глубоком недоверии к математике, с которой он рассорился еще в средней школе. Оба китайца или, если Лунин не ошибся, тибетца, постояли несколько минут у двери, затем тот, что помоложе, кивнул Николаю, показывая, что нужно пропустить старика. Келюс не возражал. Старик неслышными мелкими шагами скрылся в глубине коридора, а Китаец - Келюс решил называть так его и впредь - вернулся в странную комнату. |
