|
— Николай Игнатьевич, — Хрусталев тронул майора за плечо и слегка потряс, — давай, иди отдыхай. — Извините, товарищ генерал. — Ступин поднялся и, чуть не своротив по пути сервировочный столик, тяжело потопал к себе — прокуренный, небритый, весь мятый какой-то. — Распустили вы его, Евгений Александрович. — Главнокомандующий посмотрел майору вслед и перевел взгляд на полковника. — Скоро на моем столе заляжет, никакой субординации. Сам он был кадровиком и о «прелестях» оперативной работы знал только понаслышке, да, собственно, и знать не хотел. — Устали люди. — Полковник хрустнул пальцами и указал на разложенные перед генералом документы: — За две недели такое нарыть — надо потрудиться. — Да уж, постарались. — Главнокомандующий снова потер лысину, что, видимо, стимулировало у него работу головного мозга, и вздохнул: — Вон чего выкопали. Депутат с помощником по уши в наркоиграх, а предполагаемая «фабрика» находится на территории… э-э-э… — Он замолчал и принялся шуршать бумажками. — Ага, вот, учебно-тренировочного центра охранной структуры «Болид», созданной на базе «Фонда поддержки бывших работников КГБ — ФСБ». Причем фамилия его председателя — Шагаев, такая же, как и у обосравшегося депутата, блин. Ты, Евгений Александрович, хоть понимаешь, что это значит? — Ну разложился народный избранник, как говорится — в семье не без урода. — Хрусталев сделал непонимающее лицо и, пожав плечами, нехорошо ухмыльнулся. — И потом, единственный он, что ли? В газетах чего только не прочтешь — они вон и киоски грабят, и детей насилуют, а у некоторых по нескольку судимостей даже, — как говорится, «постой, паровоз, не стучите, колеса»… — Значит, не понимаешь. — Генерал погрустнел и, вытащив из стола пачку «Давыдова», осторожно закурил. — Пока ты будешь ставить вопрос о депутатской неприкосновенности сынка, его папаша тебя, да и меня заодно, поставит раком. Уж я-то его знаю, обороняли вместе в девяносто третьем Белый дом, так что это, — генерал кивнул на материалы оперативно-розыскных мероприятий и покосился на Хрусталева, — оставь-ка пока у меня. Подумаем, что со всем этим делать. И слушай, так мне внешний вид этого майора твоего не нравится, просто глаз режет. Ты, Евгений Александрович, проведи-ка с ним беседу. — Непременно проведу, товарищ генерал. — Полковник понял, что разговор закончен, поднялся и в задумчивости двинулся к себе. Голова его была совершенно пустой, если не считать одной-единственной мысли: сохранилась ли старая записная книжка с телефоном Сергея Петровича Плещеева? Весна в этом году выдалась пакостной — мокрой и холодной, словно описавшаяся фригидная барышня. Вопреки радужным прогнозам мартовское небо то и дело проливалось замерзавшим на ветру дождем, а первое апреля — видимо, в честь праздника — преподнесло метеорологам сюрприз. Откуда-то с берегов Гренландии прилетел поганец циклон и принес на облачных крыльях сильный снегопад. Белые хлопья падали не переставая целые сутки, а днем следующим вместо предсказанного потепления сделалось так холодно, что по пути на стоянку у Снегирева прихватило скулы. Тем не менее подогретая чудо-печкой «мышастая» завелась без труда, кое-кому из автострадальцев дала «прикурить» и, загребая колесами по нечищеным мостовым, направилась к взморью. В Лисьем Носу было хорошо — тихо, снежно, спокойно. Елки оделись в белое, исландский волкодав по уши зарылся в сугроб, а над крышей резниковского дома завивался дым колечками — хозяин готовил к приезду гостя что-то вкусное. Оказалось, что кулебяку. По старинному рецепту, с яйцами и сваренным в крутую кашу рисом. |
