В суде стражница обратилась к ней:

— Только что прибыл мистер Дурзер, ваш адвокат. Лучше всего будет, если вы побеседуете с ним в моей комнате.

Несмотря на то что при встрече с адвокатом присутствовала стражница, разговор удалось провести конфиденциально. Маленький адвокат отвел ее в сторону, к окну, и беспокойно забормотал вполголоса. Нервность этого тщедушного человечка несколько обеспокоила Анн.

— Не обращайте внимания на то, что мои руки так дрожат, — сказал он, заметив ее смущение. — Это у меня давнишнее нервное недомогание. — Он осторожно оглянулся по сторонам и продолжал: — Я пришел к вам с вестями от Марка. Очень возможно, что помимо этого пакета в… машине были спрятаны и другие пакеты… сахарина.

— В машине? — изумилась девушка.

Он усердно закивал головой.

— В машине имеется два потайных отделения. Если вас спросят о них… то вы ничего не знаете. Поняли?

— Что мне предстоит?

— Я не знаю. — Он пожал плечами. — Я не мог сегодня сразу заняться поиском для вас адвоката, потому что вы еще не состоите под следствием.

Девушка изумленно взглянула на него.

— Что вы хотите этим сказать? Неужели мне предстоит провести в заключении еще не один день?

Дурзер опустил глаза.

— Все возможно. Мы пытаемся поручиться за вас — сделаем все, что в наших возможностях, но полиция постарается задержать вас, особенно, если она действительно обнаружила груз. И вообще в тюрьме вовсе не так плохо — надо только привыкнуть.

Анн Перрмен почувствовала, как тают ее силы. Нет, с тюрьмой свыкнуться она не сможет. Она снова вспомнила о Брадлее. Теперь она его ненавидела сильнее, чем когда–либо.

— В какой упаковке был этот… сахарин?

Он подробно ответил на ее вопрос.

— И сколько пакетиков там было?

— Двенадцать. Мистер Мак–Гилл говорит, что вам следует от всего отпираться.

Наступило продолжительное молчание.

— Что находилось в пакетиках?

— Сахарин, только сахарин, милая Перрмен.

— И что мне грозит, если меня признают виновной? То есть, я хочу сказать, что если полиция обнаружит сахарин?

Адвокат пожал плечами. На этот вопрос было нелегко ответить, хоть он и прекрасно отдавал себе отчет о том, какое именно наказание грозит девушке.

— Разве за это сажают в тюрьму?

— Нет, в первый раз дело обычно кончается штрафом — примерно в сто фунтов. Марк охотно уплатит его за вас.

Он почувствовал облегчение, убедившись в том, что разговор принял более безобидный оборот, а она подивилась его неожиданному оживлению. После того как Дурзер покинул ее, на прощанье приветливо помахав рукой, она заметила, как мимо камеры провели какую–то величественную фигуру. То был не кто иной, как мистер Зедеман. Очевидно, и он в чем–то провинился перед законом. Это открытие развеселило ее, но когда дверь снова захлопнулась, ей стало не по себе. Всю ночь она провела без сна, ворочаясь с боку на бок, под голову засунула неудобную и жесткую кожаную подушечку, и думала, думала, думала…

Но не ощущала страха. В первые минуты новизна ощущений заглушила все остальные чувства, однако затем ей стало ясно, что положение серьезнее, чем она полагает. Серые стены камеры наводили на грустные размышления. Ведь и Ронни сидел в такой же, и ему пришлось на своем веку познакомиться с тюрьмой…

Пожилая стражница принесла ей кофе и два ломтя хлеба.